Александр Лидин: Льды Ктулху

— Она мертва?

Василий усмехнулся.

— Мертвее мертвого, — и тут его взгляд скользнул по разложенным на столе картам. У него разом перехватило дыхание. Нет, это была не колода таро. Если бы старуха сразу показала ему свои карты, если бы сказала, какую колоду использует для того, чтобы приоткрыть завесу будущего. Видит бог, он не стал бы стрелять. Потому что колода, разложенная перед ним карточным узором, ничуть не походила ни на таро, ни на обычные цыганские колоды. На картах были начертаны символы, которые Василий видел лишь однажды, в далекой Сибири, видел выжженные огнем, горевшим на теле батьки Григория…

«Найдешь Судьбу, но не распознаешь… Спасешь Судьбу, но не ублажишь… Испытаешь Судьбу, но не позволят…» Вновь полыхнули огнем глаза ведьмы. Василий, выставив перед собой «бульдог», стал что есть сил давить на курок. Щелк… щелк… щелк… — осечка за осечкой. Да этого же быть не может! Он же сам изготовил эти пули, сам проверял порох…

А глаза ведьмы… Они становились все больше и больше. Вот она вытянула руку, и в свете хрустального шара зловеще сверкнули треугольные, звериные когти — потрескавшиеся, изъеденные временем. Василий заорал от страха, отшатнулся, со страшной силой врезавшись затылком в спинку кровати.

Открыв глаза, он долго, не понимая ничего, лежал, оглядываясь. Это был всего лишь сон — кошмар, отголосок событий вчерашней ночи, а сейчас… Василий лениво повернулся в сторону окна. В окнах пятиэтажного бывшего доходного дома напротив уже зажглись утренние огоньки. Обитатели бывших трущоб Петроградской уже пробудились, собираясь на работу. Сколько же он спал? Час? Два?

Однако вчера ночью работа была сделана и теперь, теперь он может позволить себе поваляться лишний часок в постели. Василий блаженно закрыл глаза, и тут же перед его мысленным взором встала расстрельная, труп девушки с медальоном на груди.

Да будь все проклято! Ничего не кончено. Эта тварь — старая карга, гадательница хренова, она посеяла в его душе семя сомнения, семя беспокойства. Достойно отомстила своему убийце. Василий слышал про такие штуки, но на своей шкуре никогда ничего подобного не испытывал. И спасения от такого проклятия не было, только если и в самом деле начнешь разбираться, раскроешь смысл предсмертного пророчества. Тогда колдовские чары спадут, и ты, быть может, покой обретешь.

«Но во что же попыталась втравить меня перед смертью эта тварь?» — Василий тяжело вздохнул. Нужно было вставать и попытаться поставить в этом деле жирную точку. Вот только как бы вместо точки не вышло длинное многоточие.

И уже через двадцать минут Василий бодро шагал по набережной Невы в сторону Троицкого моста. Он мог пройти ближней дорогой, через Александровский сад, или нырнуть в лабиринт узких улочек Петроградской, но в это утро он хотел свободы, простора, вырваться из клетей каменных трущоб. Он шел мимо Петропавловки, царапающей шпилем низкие, сизые тучи. Было темно. С залива дул ледяной ветер. Черные волны шуршали о темный гранит. Василию даже стало казаться, что ночь не закончилась, что его краткий визит домой, теплая постель и сто спирта с тарелкой горячего борща — милостивый дар пожилой соседки по коммуналке — все это лишь приснились ему. Ночь продолжалась. Вечная ночь.

Потом он почему-то решил, что уже опоздал. Еще вчера, или точнее сегодня, прикончив колдунью, ему надо было стремглав лететь в расстрельный отдел. Надо было найти ту девушку с амулетом, брелком или что там было у нее. И тогда… А что, собственно, тогда произошло бы…

В какой-то миг Василий поймал себя на том, что почти бежит. «Нет. Нельзя поддаваться панике, — осадил он себя. — Все должно идти неспешно, своим чередом. Ведь проклятая ведьма на то и рассчитывала…» Сжав всю свою волю в кулак, Василий сбавил темп, заставляя себя степенно вышагивать, как на прогулке, а не мчаться очертя голову, словно служащий, опаздывающий на работу.

Свернув по Ждановскому, он прошел пару кварталов и остановился возле ничем не примечательного трехэтажного дома. Именно здесь, в самом центре рабочего района размещался Третий Особый отдел ГУГБ — место, о котором не безосновательно ходило множество самых зловещих слухов.

Миновав вахту, Василий не стал подниматься к себе в кабинет. Да и не было еще никого на втором этаже — слишком рано. Ни один оперативник, а тем более начальник вроде Шлимана, раньше девяти не появится. Вместо этого Василий направился вниз — в расстрельный отдел.