Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. Кэт

– Ищи... Ищи, братка... Ищи, потому что я уже почти дошел... Давай, Клим, давай!!! – хрипел Андрей, от усилий уже не могший говорить даже громким шепотом. – Давай, кэп!!!

– Держи, Андрюха! Мать твою за ногу!.. Я сейчас! Сейчас я!..

Задира, словно троллейбус, держась рукой за натянутую проволоку, «ушел» в кусты и тут же остановился:

– Есть! Есть, братишка! Держись – это простое «яблочко» – я сейчас!

Он уже наклонился и заколдовал что-то над миной-ловушкой, а Андрей понял в какую-то секунду, что Клим не успеет – у Андрея попросту не хватит сил удержать те миллиметры одной рукой. Сил действительно не хватало – тонкая медная проволока уже успела распороть до кости пальцы, а дотянуться до гранаты второй рукой катастрофически не хватало времени – тяжелый рюкзак, повинуясь законам физики, соскочил по инерции с плеча и привалил правую руку. И не поделать ничего – нет времени, и для маневра всего-то пара миллиметров...

– Клим! – прохрипел Филин, чувствуя, что пальцы сводит судорога и они теряют силу. – Клим!

– Все, братка! Иду к тебе, держись!!!

– Ложись!!! Лежать, десант!!!

И в эту секунду пришло необычайное, неземное облегчение и натяжение проволоки ослабело настолько, что она провисла.

– А че там «ложись!»? Иди, давай, разминируй командира!

В двух метрах от Кондора возвышалась человеческая глыба, носившая позывной Гранд. Алексей стоял посредине этой злосчастной полянки и держал в руках... Колоду! Он ее попросту обнял, как «самую родную», да и приподнял сантиметров на двадцать. Да так и стоял с ней, обнявшись...

– Ну, че замер?! Давай да побыстрее – чай, не пять кило...

Откусить проволоку и освободить Кондора заняло у Клима не более трех секунд. И тут же с глухим стуком полетела на землю деревянная колода-«взрыватель».

– Ф-фу-уф-ф! – громко выдохнул Гранд. – Тяжела минешка... Как ты ее держал-то одними пальцами, командир?

– Да так уж... На матерых словах...

Андрей поднял к своему лицу скрюченные судорогой, окровавленные, изрезанные пальцы:

– Хорошо – левая...

– Подожди, братка! – К нему бросился Клим. – Подожди секунду!

Он вытащил из нарукавного кармана СИП (то бишь «Специальный индивидуальный пакет (первой помощи)») и стал накладывать витки бинта на обильно кровоточащие пальцы своего друга:

– Прости, Андрюха! Бля буду – не видел я эту растяжку-суку! Не заметил! Твою мать!.. А ведь все лечь могли – грамотная минка, бля. Осколочные гранатки, типа нашей «Ф-1» с разлетом в двести метров, да дуплетом в радиусе десяти метров... Каша была бы гарантированная... Как же это я так? А, спец? Я ж тоже в спецах ходил! А, Андрюха?!

После пережитых треволнений Андрей находился в том состоянии, которое боксеры называют «грогги», и соображал как-то вяло... Но тем не менее ясно:

– Устал ты, кэп... Просто устал... Да и вы, спецы от ВДВ, не то что мы, Краповые... Вы же штурмовики, а мы...

– Эт-точно... – согласился Задира.

– Идешь в основной группе. Со мной Гранд...

– Не обижай меня, командир, – такой лажи больше не будет!

– Клим. – Андрей взглянул на своего боевого побратима. – Не разочаровывай меня – ты же кадровый офицер и сам все знаешь...

– Знаю... Усталость и «замыленный глаз»... И выполнение задачи... Гранд шел в «обозе» – теперь его время тащить на себе отряд в дозоре...

– И это приказ, Задира, – это приказ...

– Есть, кэп!

– Есть, командир! – Гранд был «на подъеме» оттого, что его наконец-то «пропустили вперед»...

Ближе к вечеру все того же второго дня этого безумного марша Гранду опять представилась возможность отличиться. Теперь уже благодаря своим, заложенным в него с детства, как в будущего охотника, знаниям повадок хищной фауны...

...Они опять шли целый день. Филину пришлось разминировать еще одну растяжку, правда, она была установлена и замаскирована совершенно по-дилетантски, не чета той, второй, но она все же «имела место быть», как говорят англичане. А когда ярко-синее раскаленное африканское небо стало понемногу сереть, а безумно яркий солнечный диск приобрел оранжево-красный оттенок и уже вот-вот собирался уйти на ночной покой, уступив место такой же безумно огромной и яркой луне, Андрей почувствовал, что смертельно устал. Практически без отдыха, на пределе физических (знающие люди понимают, как это сложно – вести свой отряд в головном дозоре по местности, с которой знаком только по карте, по азимуту, и уж тем более почти двое суток кряду!) и почти на срыве моральных сил. Андрей ощущал полное опустошение.