Андрей Дышев - Славы жаждут дураки

Сморкаясь и сплевывая воду, я выплыл на поверхность, посмотрел по сторонам, над собой, будто надеялся еще увидеть парящий в небе дельтаплан, и, ударив кулаком по воде, закричал:

– Вот это полетали! Мягкая посадочка!

Мне очень хотелось разделить свой восторг с кем-нибудь еще, но волны качали меня в ста метрах от берега, который выглядел пустынным и необитаемым, а рядом со мной медленно дрейфовало оранжевое крыло с торчащими вверх дюралевыми кронштейнами. Мотор, пропеллер и люльку с сиденьями оторвало при ударе о воду, и несчастный летательный аппарат, превратившись в доску для виндсерфинга, плыл за мной, как обласканная бродячая собака.

Я ухватился руками за каркасную трубку, подтянулся, выполз на поверхность крыла и, сидя на нем, как на спасательном плоту, осмотрел берег. Слева громоздилась серая туша горы Алчак, справа узкой ящерицей вонзался в море мыс Меганом. Берег представлял собой каменный завал с небольшими песчаными бухтами. Прямо напротив меня по обрыву проходила глубокая промоина с пологим спуском, и по ней, поднимая белую известковую пыль, медленно скатывался «Лексус».

Интересно, кто кого преследует, подумал я, сиганул с крыла вниз головой и, стараясь не мельтешить над водой руками, поплыл к берегу. В намокших кроссовках и джинсах это было не так легко, и я изрядно вымотался, пока подплыл к черным скользким камням, которые угрюмыми монументами нависали над водой.

Покачиваясь, ступая по «живым» донным булыжникам, обросшим зелеными водорослями, скользкими, как мыло, я выбрался на сухой камень, покатый, как панцирь черепахи. Вокруг меня высились обломки скал, раздробленные катаклизмами далекого прошлого, всевозможных форм, острогранные, с верхушками, как у египетских пирамид, разъеденные солью и ветрами, они были выкрашены сверху белым пометом чаек и смахивали на уменьшенные копии горных вершин с белоснежными шапками.

Я стащил с себя мокрую одежду, выжал ее и для того, чтобы она быстрее просохла, майку накинул на плечи, а джинсы повязал на манер набедренной повязки.

Начиналось самое интересное. «Лексус», спускаясь по промоине к морю, остановился где-то недалеко от меня, за полосой циклопического каменного мусора. Я был далек от мысли, что удачно выследил любовников, приехавших в этот безлюдный уголок. Во-первых, для этого не надо было ехать так далеко – вокруг Нового Света, в заповеднике, есть более живописные места, где можно почувствовать себя Адамом и Евой. Во-вторых, Инга и Черновский были слишком озабочены и скорее напоминали партнеров по бизнесу, чем любовников, предвкушающих романтический отдых. И, в-третьих, собираясь приятно провести время, Черновский наплевал бы на джип, севший ему на хвост.

Прыгая с камня на камень, не выпрямляясь во весь рост, я беззвучно пробирался по лабиринту в глубь суши. Время от времени я останавливался и прислушивался, но ничего, кроме плеска воды в темных, кишащих мокрицами и крабами гротах и крика встревоженных чаек, не слышал.

Я шел по каменному хаосу достаточно быстро до тех пор, пока путь мне не преградил белый истукан размером с пятиэтажный дом. Перепуганные чайки носились надо мной, как «Мессершмитты» над Сталинградом, пикировали, сбрасывали помет, крутили белыми, гладкими, как яйца, головами и, раскрывая желтые тяжелые клювы, издавали звуки, напоминающие издевательский хохот. Некоторое время я стоял под истуканом, прикидывая, с какой стороны мне его удобнее обойти, как вдруг услышал голоса. Прижавшись к стене, я медленно пошел вдоль нее, сошел с камня в воду, протиснулся сквозь узкую щель в сумрачный грот и, распугивая полчища гадких насекомых, облепивших мокрые камни, на четвереньках полез под низким сводом.

По камням, как по ступеням, я поднялся вверх настолько, насколько это вообще было возможно, лег в каменной нише у небольшого отверстия и, осторожно приподняв голову, выглянул наружу.

Внизу, на песке маленькой бухты, сидели люди – трое мужчин в шортах, кепках, темных очках и девушка, завернутая в простыню. Рядом с ними покачивался на легком ветру тент, под которым, в скудной тени, лежали сумки, чемоданы, профессиональная видеокамера, две портативные камеры, тренога, футляр для подводной съемки. В кругу, как лев в клетке, ходил туда-сюда Черновский. Позже я заметил Ингу, стоящую в тени камня.

– А как вы пробовали? – нервно говорил Черновский.

– По-всякому, – отвечал ему крепкий мужчина с тонкой бородкой, сидящий верхом на баллонах акваланга. Он смотрел себе под ноги, пересыпая песок с ладони на ладонь.