А. Логачев - Колумбийская балалайка

— А? — Татьяна тряхнула головой, провела трясущимися пальцами по лбу. — Простите, я что-то как-то выпала… Нет, Мишка прав, мы точно тут все с ума посходили…

— Так далеко или нет?

— Бог его знает. Я в картах не разбираюсь, сам посмотри, вроде недалеко. Надо бы у девочки спросить… Так что, значит, нам туда дорога?

— Ага, — поддакнул Миша язвительно. — Где уже ждут с распростертыми объятьями — и стволами, полными «маслин»…

— Нам бы до посольства, а там никакие «маслины» не достанут, — уверенно перебил довольный Вовка, по-пижонски выпуская тонкую струйку дыма. Опять затянулся, отвлекся на миг, устремил тоскливый взор в пространство и хлюпнул носом: — Эх, на конференцию я опоздал, это уж как пить дать.

— А деться-то нам, Мишаня, больше некуда, — тихо, обреченно сказал старик. — Видите — километрах в пяти развилка, одна дорога ведет в этот Текесси, а другая… сюда… сюда… вот сюда… В общем, нам не хватит ни бензина, ни везенья: я не я буду, если на развилке нас не ждут друзья с теми самыми «маслинами».

— Ну и что ты предлагаешь? — зло нахмурился Леха. — Если, конечно, мозги на место встали…

— Встали, не боись, — хмуро буркнул старик… и пожал плечами. — А предлагаю я… В общем, я бы рванул в город, лесами. Ни в коем случае не по дороге. А все подступы к городу наши «друзья» перекрыть не смогут — это все ж таки не деревня. Стало быть, там есть и полиция. Да и связь должна быть — телефоны, телетайпы, Интернет и прочая голубиная почта…

— Телефон! — зарычал Мишка. — Я пацанам брякну — от этой Колумбии вонючей мокрого места не останется!

— Так что, значит, теперь в Текесси? — неуверенно спросила Таня.

— Ребята, а он, кажется, в себя приходит… — подала голос Любка, сидящая на корточках рядом с пленным.

Остальные немедленно карту забросили в кузов и — кто опасливо шарахнулся в сторону (Вовик, Татьяна), кто воинственно придвинулся вперед (Борисыч, Леша, Мишка), кто остался на месте (Летисия, Любка). Пленный открыл глаза, и Михаил прошипел чуть ли не ласково:

— Ну, ты щас у меня заговоришь, амиго…

Лопес открыл глаза. И первым, кого он увидел, был некто, на вид обормот, с его последней сигарой в зубах.

До того как он осмелился приоткрыть веки, слышались только голоса — негромко о чем-то спорящие, на незнакомом (какого дьявола незнакомом — ясное дело, на русском!) языке. Если б он знал этот язык и открыл глаза раньше, то понял бы, о чем говорит высокий худой старик с черными кругами под глазами. А старик говорил, что на этом распутье (он показывал морщинистым пальцем точку на карте), обязательно их должны ждать. Их могут караулить и в других местах, но уж тут-то — всенепременно. Поэтому им следует идти пешком вот в этот город. До него двадцать, ну, двадцать пять километров… А куда еще деваться? Этим вопросом старик добивал слушателей.

Короче, Лопес решился открыть глаза.

Пухлый бодрячок грубо дернул симпатичную русскую за руку и что-то приказал. Девушка покорно кивнула и повернулась к Лопесу.

— Кто вы такой и зачем нас преследуете? — спросила она на слишком уж правильном испанском.

«Нет, — отстраненно подумал Лопес, — будь я проклят, если это профессионалы. Ну не катят они на профессионалов, никак не катят…

Или же очень хорошо маскируются.

Где остальные бойцы? Неужели всех перестреляли?..»

Страшно почему-то не было. Ничуть. Наверное, хотя бы потому, что русские связали ему руки за спиной. А было Лопесу тоскливо и пусто на душе — надо же, так глупо попасться… Непрофессионалам, случается, везет. Впрочем, это не повод для оправдания собственных ошибок…

— Знаете, как его надо посадить? — сказала Люба, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я в кино видела — лицом к стволу сажают, он, ну, пленный, ствол обнимает, и руки ему связывают с другой стороны.

— Сойдет и так, — отмахнулся Миша. — Ща запоет, что твоя Пласида Доминга…

Пленный посмотрел на Татьяну и тихо произнес что-то — короткое, слов из пяти.

Татьянино лицо не дрогнуло ни единым мускулом. Она открыла было рот, чтобы ответить, но передумала.

— Ну? — взял ее за локоть Леша.

Татьяна помолчала, глядя на пленного, потом спокойно сказала:

— Я, с твоего позволения, это переводить не буду. Информации ноль, зато эмоций вагон. — И все-таки голос ее дрогнул: — С-сволочь, я и слов-то таких не знаю…

— Я понял, — не менее спокойно сообщил Миша, но скулы его побелели. — А вот брателло пока не догоняет… Ну ничего. Ты вот что, Танюх, ты передай ему, что у нас за такие слова ответку держат по полной. Например… — Он в красках расписал, что будет с ответчиком, если тот не образумится. И добавил деловито: — Погодите-ка, я сейчас.