Иван Стрельцов - Высадка в зоне удара

– Вот класс, обслуживание, как в санатории, – восторженно воскликнул старший из боевых пловцов Кент.

«Мягко стелят, жестко будет падать», – в свою очередь подумал Виктор Савченко. Мысль о падении теперь приобретала абсолютно конкретную форму.

После приема таблеток офицеров перевели в другое помещение, из которого они прошли по неширокому длинному коридору в ракетную шахту.

То, что Савченко увидел, заставило сердце учащенно забиться, к горлу подступил ком. Гигантская сигара вздымалась высоко вверх. Он узнал ее силуэт. Самая мощная в мире баллистическая ракета «СС-18», прозванная на Западе «Сатана». У подножия ракеты клубились сизые густые клубы пара.

Еще несколько лет назад ракета стояла на боевом дежурстве, держа на себе десять боеголовок индивидуального наведения, каждая мощностью на двести килотонн. Хотя теперь у «Сатаны» сменилось амплуа и ядерные боеголовки были сняты, она продолжала оставаться опасной.

Офицеров погрузили в кабину лифта и подняли на корпус ракеты. Десантная капсула изнутри оказалась похожей на салон малолитражки с глубокими креслами. Здесь же морпехов поджидала пара инженеров, которые по очереди усаживали офицеров в перегрузочные кресла, подключая их скафандры к жизнеобеспечивающим системам космического аппарата.

Рядом с Савченко оказались майор Астафьев и Филер. Боевой пловец попытался поерзать на месте, устраиваясь поудобнее, но ничего не вышло, и он недовольно буркнул:

– А я слышал, космонавтам перегрузочные кресла делают индивидуально под каждого.

– Это для научных экспериментов, – авторитетно заявил Росомаха, – а мы люди военные. Есть приказ, надо выполнять. Чем быстрее, тем лучше. И в этом случае командованию без разницы, чья жопа в этом кресле будет – твоя или какого другого морпеха. Главное, чтобы приказ был выполнен.

– Опустите стекла шлемов и приготовьтесь к старту, – распорядился один из инженеров, покидая капсулу. Следом за ним опустилась дверца, плотно закупорив вход в космический аппарат.

Прошло около пяти минут, прежде чем морпехи почувствовали, как капсула задрожала. Многотонный ракетоноситель стал медленно ползти вверх. За полчаса поднявшись из шахты на две трети корпуса, «Сатана» замер.

Дальше пошел отсчет обратного времени, которого морские пехотинцы не слышали, сосредоточившись всем своим сознанием на предстоящем старте. Наконец под ногами раздался мощный рев.

Двухсоттонная ракета в боевом режиме стартует по-минометному, пороховым зарядом выбрасывая из шахты. Но в этом случае от перегрузок гибнут живые существа на борту носителя. Сейчас «Сатана» взлетал при помощи маршевого двигателя первой ступени.

– Поехали! – попытался по-гагарински прокричать Астафьев, но его возгласа никто не услышал. Ощутив, как от перегрузок кожа лица стала оттягиваться вниз, а глазные яблоки вдавились куда-то в глубь черепа, Виктор совершенно не к месту вспомнил слова некогда популярной песни «Земля в иллюминаторе видна». Но это была неправда, в десантной капсуле не было никаких иллюминаторов…

Опустив трубку на телефонный аппарат, Моше Кацц задумался. Полковник МОССАДа практически уже был выведен за штат оперативного резерва и со дня на день должен был уйти на заслуженный покой. Но пока он все еще оставался действующим офицером и… впрочем, даже его отставка ничего бы не решила. Всю жизнь он провел на острие бритвы, сражаясь за безопасность Израиля.

Врачи запретили Каццу курить, но в данном случае это не имело никакого значения. Пошарив на ощупь на книжной полке, он вытащил пачку сигарет «Честерфилд» и прикурил от большой настольной зажигалки. С удовольствием глубоко затянулся и в задумчивости сел в кресло. Полтора года назад судьба свела его с русским военным разведчиком на Балканах. Сам бывший солдат спецподразделения, он диву давался тому, что вытворял в бою с косовскими сепаратистами Родион Крутов. Только благодаря ему они дважды выбирались из самой настоящей мясорубки, а когда все благополучно разрешилось, на прощание мужчины обменялись домашними телефонами, и все… Полтора года ни слуху ни духу, и вот весточка из далекой холодной России.

Затянувшись, Моше машинально посмотрел на часы и так же машинально отметил про себя, что до обозначенного неизвестным гонцом срока осталось всего десять часов. Еще раз затянувшись до фильтра, он потушил тлеющий огонек о край журнального столика и бросил окурок в пепельницу. Больше не раздумывая, он схватил телефонную трубку и быстрыми нервными движениями пальцев набрал номер своего старинного приятеля.