Валерий Рощин: Глубинная ловушка

Забыл сказать: мне тридцать пять. Все правильно – тридцать пять, и я до сих пор выдерживаю тяжелейшие психофизические нагрузки боевого пловца или подводного спецназовца – кому как привычнее. Если бы мне довелось служить в рядах американских «тюленей» и выполнять задачи «Нэйви спешл», то последние года три-четыре я лежал бы на диване, поплевывал в потолок и вспоминал былые подвиги. При счастливом раскладе остался бы в строю с нашивками советника или инструктора центра подготовки коммандос, школы боевых пловцов или рукопашного боя. У них ведь там все по науке, а у нас голый энтузиазм…

Моя карьера стартовала в далеком детстве – в секции подводного плавания ближайшего к дому бассейна. Три раза в неделю мама приводила меня за ручку к огромному строению и сдавала под опеку тренеру – поджарому и добродушному Вениамину Семеновичу, так и оставшемуся на всю жизнь непререкаемым и самым большим авторитетом. Чуток повзрослев и окрепнув, я уговорил его взять меня с собой к теплому морю, где к простенькому снаряжению добавился акваланг. С тех пор я заболел морем и стал постоянным спутником Вениамина Семеновича в глубоководном дайвинге. Так постепенно легкое увлечение превратилось в серьезную спортивную карьеру: я начал показывать неплохие результаты, пришли победы на различных чемпионатах и кубках.

Видно, там, на спортивных соревнованиях, меня и приметили кадровики из Комитета государственной безопасности – аккурат к окончанию средней школы поступило заманчивое предложение, и вскоре я оказался в питерском Высшем военно-морском училище, где ровно два года постигал азы военной службы с практикой на кораблях и подводных лодках.

КГБ тем временем реформировался и менял вывеску: КГБ РСФСР, АФБ, МБ, ФСК… К моменту моего перевода из военно-морского училища в закрытую Школу боевых пловцов, подоспел Закон «Об органах Федеральной службы безопасности Российской Федерации», на основании которого ФСБ становилась правопреемницей ФСК. Еще через два года, сдав последние экзамены, я получил лейтенантские погоны и был направлен стажером во «Фрегат-22».

Таким вот незатейливым образом спорт и хобби стремительно переросли в дело всей моей дальнейшей жизни.

Решительно шагаю навстречу компашке нетрезвых недорослей, чем окончательно деморализую их неокрепший дух. Они останавливаются и не знают, что делать дальше.

– Ты кто? – звучит робкий вопрос.

– Турук Макто! – подойдя вплотную, рычу поставленным командирским голосом. – Итак, школота, бить я вас сегодня не буду – неэтично, да и в разных мы весовых категориях. Но проблема в виде вашего отвратительного поведения есть, и ее срочно нужно разрешить.

Набычившись, парни смотрят исподлобья.

Продолжаю монолог:

– Раз возражений нет, предлагаю решить конфликт в море.

– Это как? – щурится Весельчак.

– Просто. Мы отплываем от берега на сотню метров и приступаем к выяснению отношений.

– Типа мы топим тебя, а ты нас?

– Для меня это слишком легкая задача, а для вас невыполнимая. Предлагаю унифицировать цель.

– Чего?..

– Унифицировать. Я один пытаюсь освободить от одежды всех вас, а вы все – одного меня. Побеждает тот, кто останется при своих штанах. Идет?

– А какую дань платит проигравший?

– Справедливый вопрос. Ну, скажем… везет на горбу победителя.

– Откуда и куда?

– Если вы проигрываете – везете меня отсюда до ворот «Витязя». Если остаюсь без штанов я, то по очереди тащу каждого из вас до ворот гостиничного комплекса. Устраивает?

В чьих-то молодых глазах загорается азартный огонек, кто-то зловеще хихикает. Условия кажутся пацанам симпатичными: от пляжа до «Витязя» гораздо ближе, к тому же их много, а я один.

На принятие решения у школоты уходит секунда, и мы гурьбой, расшвыривая брызги, несемся по теплому мелководью. Забежав в воду по пояс, ныряю и стремительно ухожу вдоль дна на глубину…

Вот она, моя родная стихия!

Без гидрокостюма и дыхательного аппарата я чувствую себя превосходно до глубины метров тридцать. Запросто могу нырять и глубже – пока здоровье подобные эксперименты снисходительно прощает. Но мне хотелось бы заниматься любимой работой еще лет пятнадцать, поэтому приходится себя беречь. Да и видимость в прибрежных водах Черного моря такова, что всякая надобность в столь глубоководном плавании отпадает.

Заняв удобную позицию у самого дна, поднимаю голову и прекращаю движение – экономлю расход кислорода. При этом отлично вижу мечущихся у поверхности пацанов. Выжидаю…