Валерий Рощин - Глубинная ловушка

С другой стороны, вариант совместной жизни с такой вот штучкой, как сидящая в полуметре, мной никогда всерьез не рассматривался. А может быть, зря?..

Впрочем, что-то я без меры размечтался. Не мешало бы и у нее спросить для начала.

Босс словно подслушивает мои мысли: поднимает с передних лап огромную голову, смотрит по сторонам, садится. И, для начала обнюхав, лижет ухоженную женскую ладошку.

Барышня открывает глаза, гладит пса и тихо спрашивает:

– Ты кто?

Он разговаривать не умеет – это я знаю точно.

Поэтому отвечаю за него:

– Он Босс.

Чем не шанс познакомиться? Вдруг больше никогда не свидимся!..

Представляюсь:

– Я – Евгений. А как зовут вас?

Она с царственной надменностью поворачивает голову и мерит меня испепеляющим взором…

Пару секунд я чувствую себя сырым яйцом в микроволновке.

– Анна, – протягивает она руку.

За весь последующий перелет мы перебросились пятью-шестью фразами, и все они крутились вокруг сидевшего между нами пса.

Что ж, начало отношениям положено. Теперь главное не гнать лошадей…

* * *

Тикси. Крохотный поселок городского типа, центр Булунского улуса Республики Саха. Пять с половиной тысяч жителей, удобная морская бухта с причалами, полярная станция, обсерватория, несколько магазинов, почтовое отделение и два музея. В шести километрах аэропорт. Тем, кто не любит выходить из дому, – побоку, а остальным прожить здесь без водки туговато.

Самолет снижается и выполняет энергичные развороты перед посадкой.

– Евгений Арнольдович, – шепчет сзади Фурцев.

– Чего тебе?

– Я забыл туалетные принадлежности. Гель для бритья, дезодорант, туалетную воду… Скажите, в этом городе продают парфюм?

– Вряд ли. Им не нужно. Они не воняют.

Наш лайнер садится на шикарную для здешних широт взлетно-посадочную полосу, заруливает на перрон и останавливается по соседству с парочкой старых транспортных «Ан-12». Покинув теплый салон, оказываемся во власти холодного фронта. Тикси находится приблизительно на той же широте, что и Северное побережье Норвегии, откуда мы только что прикатили. Но, к сожалению, теплое атлантическое течение до этих краев не доходит; здесь для середины лета по-настоящему прохладно – всего плюс пять.

Часть пассажиров направляется к зданию местного аэровокзала – их перелет закончен. Незаметно посматриваю на Анну… Нет, она стоит на перроне и уходить не собирается. Руки в карманах легкой куртки, воротник поднят, темные локоны треплет ветер. Ботаник опять крутится рядом – тащит свою сумку и сумку женщины.

Для нас готовится к полету корабельный вертолет «Ка-27ПС». Это поисково-спасательный вариант – без противолодочного оборудования в фюзеляже. Он пуст и относительно легок. Внутри – откидные сиденья вдоль бортов, а снаружи над широкой сдвижной дверью темнеет штанга мощной лебедки.

Первым рейсом полетят двое гражданских: Анна и ботаник. Я делегирую в перелет старшего лейтенанта Фурцева, а с ним и часть нашего багажа…

Вместе с остатками своей команды в виде Борьки Белецкого и Босса загружаюсь в «вертушку», выполняющую последний на сегодня, третий рейс. Снаряжение с багажом на корабле, большая часть народа – там же.

Взлетаем.

Верно говорят: вертолеты – это души умерших танков. Они такие же тесные, тихоходные, тряские и при этом умеют летать. Мне довелось испытать в качестве пассажира многие типы. «Ка-27» понравился сразу. Хорошая машина – мощная, маневренная. Но уж больно шумная внутри, особенно если «повезло» разместиться в районе главного редуктора. Под ним гремит и вибрирует так, что приходится жевать конфеты и затыкать заложенные уши фантиками.

Через сорок минут полета снижаемся – впереди впечатляющий по размерам БПК «Адмирал Никоненко». «Ка-27» гасит скорость и осторожно приближается к площадке. Надстройки постепенно увеличиваются в размерах; ветер, закрученный об эти надстройки, крепчает и становится непредсказуем – «вертушку» нещадно болтает…

Наконец шасси касаются противоскользящей пеньковой сетки, натянутой поверх металлической палубы. Техники с механиками проворно крепят на боках машины швартовые тросы, двигатели замолкают. Лопасти по инерции рубят воздух, а мы уже покидаем низкое и неудобное нутро «кашки».

Вот мы и на месте. Опять качка и еда по распорядку, опять истошные вопли вахтенных по трансляции и звон пудовых звонков в коридорах, опять топот «гадов» по палубе и выгул на юте расстроенного пса, в очередной раз не нашедшего на железной «коробке» ни одного паршивого кустика…