Сергей Зверев - Тайфун придет из России

И вдруг, откуда ни возьмись, нечто эфемерное выпрыгнуло из-за простенка, замелькали конечности! Румберг не успел обернуться, получил по загривку, рухнул на колени. Бутерс обернулся, но это его не спасло. Серия молотящих ударов, брызги изо рта, сдавленные стоны, и пистолет поменял владельца. Глеб повалил растерявшуюся Машу, накрыл собой, и очень вовремя, так как тут же загремело над головой. Наталья Давыдовна едва успела переступить порог. Пуля пробила лоб, мозговая жидкость залпом выстрелила из затылка, и мертвое тело повалилось на приступочку. Коленопреклоненный Румберг вскинул автомат, но куда там? Выстрел в затылок, и пуля вышла из лица, превратив его в «неудобочитаемое» месиво.

За несколько секунд все кончилось.

– Ой, как больно… – стонала взъерошенная, измазанная в копоти и крови Люба Ворошенко, прислоняясь к стене и хватаясь за простреленный бок. – Черт вас подери, коллеги… я тут кровь литрами проливаю, а вы непонятно чем занимаетесь…

– Любаша! – взвизгнула Маша и бросилась к Любе, подставляя плечо.

Картинка проявлялась беспощадная. Два покойника, брызги крови на стенах, Бутерс в синяках и ссадинах, с разбитой губой, копошился у стены, что-то блеял. Но главное, что Любаша жива и задание практически выполнено! Глеб развил бешеную активность – метнулся в комнату, сорвал штору, скрутил ее в жгут, ткнул Бутерса носом в пол и принялся вязать ему руки за спиной. Предприниматель кряхтел, стонал, смотрел остановившимся взором на безжизненное тело супруги.

– Мне очень жаль, Виктор Павлович, что с вашей женой произошла такая неприятность, – резюмировал Глеб, затягивая узел и с удовольствием озирая итог своей работы, – но, сами понимаете, война. Разве вы не собирались нас только что убить?

– Пошел ты к дьяволу, ублюдок… – процедил сквозь зубы Бутерс.

Глеб метнулся в коридор и спрыгнул в вестибюль. Распотрошенную аптечку в железной коробке он заприметил давно – раненые наемники врачевались, сунул ее под мышку и припустил обратно. Маша уже стаскивала с Любы комбинезон, та рычала от боли и делала злющие глаза. Бинтов и мазей в аптечке было с избытком. Врача бы еще толкового, и хорошую больницу.

– Отойди, – оттолкнула его Маша, – сама справлюсь, ты только мешаешь.

Любаша рассказывала – отрывисто, через пятое на десятое. Охрану у судна они с Мишкой благополучно вырезали, проникли на борт, и Мишка вдруг с чего-то решил, что граната в бак с горючим – это прикольно. Прикольного оказалось мало, демоны слетелись на грохот, и им пришлось отстреливаться до последнего; положили несколько человек, потом палубу тонущего судна стали забрасывать гранатами, Мишке прострелили ногу, он орал, чтобы Любаша прыгала отсюда, к чертовой матери, а он за ней. Но так и не прыгнул… Она размазывала слезы кулачками, всхлипывала.

Глеб реквизировал у затосковавшего Бутерса спутниковый телефон, предпринял попытку дозвониться до Бекшанского. В этом здании действительно не было сигнала. Почему? Злые духи создавали помехи? Любаша еле передвигалась, Маша волокла ее практически на себе, а Глеб подгонял пинками Бутерса. Наверное, к человеку, потерявшему жену и всякие надежды, следовало относиться деликатнее, но он в гробу уже видел эту деликатность! Ветер с моря ударил в лицо, освежил. Они тащились по веранде, заваленной телами, по лестницам, падающим к пляжу. «Хочу к морю», – стонала Любаша. Желание раненого ангела в эту минуту было законом. Они упали на пригорке, в нескольких метрах от воды. Кого бояться? Если с божьей помощью превратили клочок суши в безлюдное пространство? В голове царил переполох.

Прошел все-таки сигнал! Отозвался Григорий Ильич, и Глеб что-то бормотал, потом начал кричать, срывая голос, создавая у абонента твердую уверенность в невменяемости собеседника. Он вдалбливал в голову растерян-ного шефа координаты острова, повторяя их несколько раз. «Задание выполнено, – твердил он, как попка, – задание выполнено, есть потери, пришлите медиков…»

До абонента наконец дошло, что задание выполнено. Не может быть! И заработал механизм, пошли упругие волны по эфиру. Ждать на месте, дипломатические структуры в Гаване уже информируются, в скором времени за вами прибудет вертолет, а там решим, что делать дальше – герои, вашу мать!

Глеб отключился, отбросил телефон и закрыл глаза всего лишь на минутку, как снова злобно и беспощадно затрещал автомат. Пули взрывали песок. Он не хотел такого поворота, он был решительно против. Сколько можно?! Кричала Любаша, катаясь по песку, скорчился в позе зародыша Бутерс, как-то притих. Подскочила, сжимая кулачки, озлобленная Маша. А автомат-то где? Глеб с ревом устремился к ней, чтобы повалить в песок, уже закрыл собой, когда ужасная боль пропорола левое плечо. Пуля прошла навылет и застряла у Маши в правом плече. Девушка ахнула от ослепительной боли, глаза заволокло туманом. Они одновременно упали, он чуть не раздавил ее, сполз, куда-то подался, шаря ладонью по песку, чтобы дотянуться до сбежавшего автомата, и уже был согласен перетерпеть любую боль! Пули взбили фонтанчики, ударили по казеннику, и Глеб отдернул руку, перевернулся на спину. В глазах стремительно темнело. Да что за напасти – одна за другой! Поскрипывал песок, приближалось, хромая на обе ноги, опираясь на приклад «М-16», какое-то чумазое чудовище. Злорадная ухмылка классического черта, ослепительно-белые зубы, врачуемые ведущими лондонскими стоматологами. Марк Борисович Дубровский, милости просим, изрядно пощипанный, но не побежденный! Отсиживался где-то в джунглях, а теперь предстал перед народом во всей своей красе неубиваемого олигарха… Глеб угрюмо смотрел, как из тумана, что висел перед глазами, вырастает малопривлекательная личность.