Сергей Зверев - Рай со свистом пуль

– Опасный серийный самоубийца? Понятно, – усмехался Глеб, с интересом косясь на Зеленского, которому очень не нравилось, что Ева оказалась рядом с Глебом, и он уже весь изнервничался – то забегал вперед, то отставал, то дышал в затылок весьма многозначительно. Глебу становилось интересно, на что он рассчитывает? В лучшие времена между ними что-то было?

Битый час они блуждали по подземным лабиринтам, кляня нелегкую спецназовскую долю. Тоннель, дважды изогнувшись, подался вверх, потянуло сквозняком. Глеб передал по цепочке, чтобы притормозили, принялся протискиваться в голову колонны. Обогнал застывшую в ожидании Татьяну, двинулся дальше, взведя затвор. Тоннель расширялся, надобность в искусственном освещении пропала, уже виднелся фрагмент голубого неба и краешек джунглей. Он попятился, засеменил обратно, бросил впередиидущим:

– Самый малый ход – вперед. Из пещеры не выходить. Всем собраться у входа.

Хрипло дыша, спотыкаясь и гундося, люди по одному проходили мимо него. Он всматривался в их лица и начинал испытывать смутные подозрения, что происходит что-то странное. С некоторыми из этих людей было что-то не так. Что-то было неправильно. Он не был титаном мысли и столпом проницательности, но раз уж интуиция взялась ему что-то доказывать… А она упорно долбилась в закрытую дверь и хотела что-то ему сообщить. Протащилась Татьяна, сипло бросив: «Но пасаран, генацвале». Протащился Гурьянов, буркнул: «Как дела, чего стоим?» Обливалась потом блондинка, не догадываясь о заголенном кусочке левой груди, проволокла теряющего сознание муженька – сжалилась-таки. Она стонала под нос: «Ну и попала… Ну и семейка Адамсов…», не отдавая себе отчет, что является гармоничной и неразрывной частью этой самой семейки. Она одарила Глеба таким испепеляющим взглядом, что он невольно задумался – к чему все это? Зеленский и Ева провели Каренина – все трое отдувались и не сказали ни слова. Припадая на обе ноги, проволокся бледный, как моль в шкафу, бухгалтер Фаткин. Ему действительно было плохо – этот жалкий человечек не мог продохнуть и хватался за сердце. Замыкал процессию Дениска Маревич. Он был погружен в глубокие думы, при этом тыкал пальцем в спину бухгалтеру и бормотал что-то незатейливое – в духе «хальт, цурюк, хенде хох».

Это чувство посетило Глеба впервые и вызвало холодок в шейном отделе позвоночника. Он не знал что-то крайне важное, он лихорадочно раскладывал события и факты по полочкам и только больше запутывался. Не все то золото, что блестит, – уверяло шестое чувство. Люди, события, факты… не все так просто, как казалось раньше. Взять хотя бы этих «презренных штатских» – не может такого быть, чтобы никто из них не знал о золоте. Обязан знать Зеленский, не может не знать бухгалтер Фаткин, не возбраняется знать и кому-то другому. Но все помалкивают. И это правильно. А помалкивали ли они, когда таращились друг на друга три долгих месяца и должны были о чем-то разговаривать? Золото лежало рядом, но никакой возможности достать его, воспользоваться его манящим блеском… Они не могут также исключать, что информацией о золоте владеют и спецназовцы. Английский язык знают все присутствующие, глухих здесь нет, все слышали слова Джанко о том, что вместе с подкреплением прибывают специалисты по подводным работам – чтобы поднимать груз с некоего затонувшего судна. Не дети малые, обязаны понимать, что золото поднимут либо те, либо другие, но никак не они, и хрен им что обломится…

Или не в том направлении он рассуждает? Какого черта он погряз в этих «аналитических заметках»?

Он сплюнул под ноги и валко побежал за растянувшейся процессией. Люди нерешительно топтались в зоне мрака, побаиваясь яркого солнца. Поднялся ветер – шумели, ходили ходуном кроны деревьев. Неподалеку рокотал прибой.

– Бойцы, снимаем водолазное снаряжение, – распорядился Глеб. – Хватит таскаться с этой тяжестью. Полагаю, в ближайшее время оно нам не понадобится. Сложить у стены, замаскировать камнями. Гурьянов, на разведку. Где мы, черт возьми, находимся?

Но тут оживился Зеленский, не потерявший надежды реабилитироваться в глазах Евы. Он приосанился, презрительно ухмыльнулся… и вдруг, не спрашивая разрешения, зашагал к выходу.

– Я знаю, где мы находимся! – с важностью сообщил он. – Ева, это то самое место, где мы с тобой в первые дни… – он многозначительно кашлянул. – Южный берег… Помнишь, как мы бродили здесь с тобой, ты плакала и вспоминала…