Сергей Зверев - Мир вздрогнет от нашего гнева

Вскинув сумку на плечо, Лавров поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Вышедший к нему плотный, приземистый гражданин в саронге, судя по его чрезвычайно важной осанке, и в самом деле был в этом селении самым главным. Поприветствовав хозяина дома, Андрей одним глазом заглянул в блокнот, где были записаны основные фразы, необходимые для общения, продиктованные ему по телефону Василием Костиным.

– Я из России, приехал к вам в гости и прошу не отказать мне в помощи, – с расстановкой прочитал он, добавив уже от себя фразу из разговорника. – Мое имя – Борис.

Вполне приветливо улыбнувшись, староста пригласил его в дом, где заседало еще семеро мужчин в саронгах. Как понял Лавров, они о чем-то совещались. Судя по всему, это было что-то вроде местного совета старейшин. Открыв сумку, Андрей достал из нее новенькую мясорубку и вручил вождю. Тот, одобрительно кивнув, заулыбался еще шире. Всем прочим членам местного «синклита» Андрей презентовал по расписной эмалированной миске, а с воплями и галдежом забежавших в дом ребятишек наделил леденцами и иными сладостями.

Когда с любезностями было покончено, при помощи все того же «разговорника» Лавров объяснил «синклиту», что очень хотел бы побывать в племени дукунтаму, живущем где-то на горном плато. Эта просьба почему-то вызвала весьма кислую реакцию со стороны всех находившихся в доме. Неожиданно на ломаном английском заговорил самый молодой из старейшин, которому было где-то под сорок.

– До племя дукунтаму иди нельзя! Этот – нехороший люди! – объявил он.

– Они, что, очень злые? – поинтересовался Андрей.

– Они никого не хоти гляди. Они всех прогоняй. Кидай копье, стрела. Моги убей… – сокрушенно вздохнул старейшина.

– А как же женщина по имени Асароа? – Лавров не спеша застегнул сумку, левой рукой задернув замок «молнии». – Она ведь у них была, и ее никто не убил.

– Асароа?! Ты знать Асароа?!! – поразился старейшина. – О-о-о! У тебя талисман урте-каби! – Он указал на его левое запястье.

– Урте-суби! Урте-каби! – взволнованно зашушукались меж собой остальные.

Андрей хотел спросить старейшину, что он вообще означает, этот самый талисман, но вовремя сдержался – пусть думают, что он в курсе.

– Хорошо… Пят дэсят доллара дать мой, и я твой повести туда, – подумав, согласился молодой старейшина.

Тут же, наскоро перекусив и заодно поделившись своими припасами с «синклитом», Лавров отдал деньги и объявил, что в путь надо отправляться прямо сейчас. Тот, обреченно повздыхав, кивнул – идем.

…Они нескончаемо долго шли по настоящему тропическому лесу, где меж деревьев и плотной стеной кустарников вилась еле приметная дорожка. Выйдя из дома старосты сразу после обеда, по словам провожатого, к месту назначения они попадут только ближе к вечеру. Время от времени прорубая путь огромным ножом, наподобие бразильского мачете, очень скоро провожатый выдохся, и впереди вместо него пошел Андрей, круша заросли в тех местах, где они чрезмерно разрослись, закрывая дорогу. При этом скорость продвижения выросла чуть ли не вдвое. Повеселевший провожатый, уважительно взирая на сильные мускулистые руки сопровождаемого, лишь завистливо вздыхал, следя за мощными махами ножа, с посвистом рубящего не к месту выросшую зелень.

– А ты откуда знаешь английский? – не оборачиваясь, спросил Лавров, продолжая размахивать ножом.

– Мой работай в Макассар, в Джакарта, на Бали. Я одна года служи у богатый американский человека. Он мне хорошо плати. Я купи на доллар много бык, свинья и смоги похорони свой отец. Он два года лежи в гроб и жди дорога в долина счастья.

В пути их постоянно сопровождал хор индонезийских джунглей – поквакивание древесных лягушек, писк какой-то мелюзги, наподобие мышей, посвист и временами галдеж птиц… Откуда-то издалека доносился рев каких-то хищников, а над самым ухом раздавался непрерывный, настырный звон комариных стай. Благо Лавров запасся хорошими репеллентами, которыми дал побрызгаться и провожатому.

Пару раз заметив крупных сетчатых питонов, карауливших добычу, начавший было распевать что-то веселое проводник сразу притих и шел следом за Андреем, едва не упираясь носом ему в спину. В нескольких местах путники спугнули диких, цвета темного кирпича, свиней-бабирусс, с необычными клыками, торчащими вверх прямо из середины спинки носа.

С какого-то момента тропа пошла вверх, лес поредел, то и дело начали попадаться огромные валуны. Посмотрев на часы, Лавров удивленно присвистнул – в пути они находились уже около трех часов. Сумка с подарками, хоть отчасти и опорожненная, все ощутимее оттягивала плечо. «Черт! И что я пожадничал в поселке тораджей?! Надо было там побольше подарков раздать, а теперь тащи вот на себе эту сумку, как вьючный верблюд…» – корил он себя, поправляя ремень сумки на плече.