Сергей Самаров - Горный стрелок

– Я готов, товарищ полковник. – Давид Вениаминович, хотя был не в военной форме, а в простом камуфлированном охотничьем костюме, щелкнул каблуками и принял стойку «смирно» – сказывались многолетняя привычка и выучка.

– На выходе тебя встретит капитан Молочаев. Сережа хороший парень, покладистый и бесконфликтный. Он возглавляет группу твоей поддержки. Сработаетесь. Удачи. – Мочилов протянул руку, показывая, что задерживать вылет самолета не намеревается…

На верхнюю поляну возвращались уже на автобусе. После напряженной утренней разведки полковник Мартинес не желал утруждать себя в дополнение ко всему еще и долгим подъемом, да и спутники его не рвались идти пешком.

До верхней поляны добрались за десять минут. Автобус не торопился взбираться в гору. Вышли на своей остановке, и на глаза полковнику сразу попался капитан Габиани, греющий на солнышке свою лысину. Глаза он прикрывал модными солнцезащитными очками. Капитан в одиночестве сидел на скамейке рядом с домиком, забросив ногу на ногу и растянув по спинке скамьи руки. Типичная поза отдыхающего, которого капитан усердно изображал. И не поспешил встать при появлении полковника, поскольку официально входил в его команду не в качестве ее члена, а именно в качестве контролера, от которого зависит многое, в том числе и будущее многих американских проектов в Грузии. Это капитана расслабляло, возвышало в собственных глазах, что явно не шло на пользу общему делу. А началось это с самого первого дня пребывания капитана в группе полковника. И продолжалось постоянно. И в этот раз при приближении Мартинеса Габиани лениво встал и приветственно поднял руку:

– Поскольку мы находимся по эту сторону границы, господин полковник, официально я вас приветствовать не буду, – сказал капитан тоном вальяжного человека.

Но, в принципе, он был, конечно, прав, и здесь, на туристической базе, явно не то место, где требовалось демонстрировать армейскую дисциплину.

– Меня ждете, капитан? – спросил полковник.

– Да. – Тенгиз посмотрел на часы и с трудом прокашлялся. – Мне пора отправлять донесение. Хочу получить от вас данные об утренней операции. Подробности с оценкой. Не самой операции, конечно, а действий ваших курсантов.

– Это была не операция. Это были подготовительные мероприятия. А тебе нужно кашель лечить. У тебя настоящий бронхит.

Вообще-то Тенгизу полагалось самому идти с группой и давать самостоятельную оценку действиям курсантов, но капитан, с одной стороны, ленился, с другой – ссылался на сильный кашель, который может выдать всю группу. Кроме того, он только поздно ночью пришел из туристического городка, как полковнику доложили, причем, мягко говоря, не совсем трезвый, и утром не пожелал встать. Это тоже раздражало Мартинеса, хотя подавать капитану готовые данные для него же самого и для его дела было даже более выгодно, чем таскать младшего Габиани с собой, не зная уровня его подготовки. Что после такого похода напишет он старшему Габиани, полковнику, который в основном и выступал вместе со своими сторонниками в пользу принятия для подготовки коммандос системы российского спецназа военной разведки, в котором полковник сам когда-то и служил. Именно по настоянию старшего Габиани к группе Мартинеса и прикрепили контролера.

– Операция или не операция… Тем не менее ваши спутники ходят даже по комнатам так, словно их заставили неделю перед этим на корточках сидеть. Кто-то со стороны может подумать, что вы их долго между ног пинали. Наверное, вы их сильно загрузили, полковник.

Тенгиз Габиани относился к северокавказским курсантам Мартинеса чуть свысока, не считая их нормальными бойцами, как, впрочем, все кадровые военные часто относятся к партизанам. Но эти партизаны были не из тех, что вышли из своего двора, закрыли дверь дома на замок, а калитку двора на задвижку и пошли воевать. Эти были, можно сказать, профессиональными партизанами, прошедшими подготовку в лагерях Афганистана, Пакистана и других мест, где их поддерживают, а потом уже попавшими в руки полковника Мартинеса. Они многое умели, хотя, конечно, не владели высокотехнологичными методами войны. Да и о физической их подготовке всерьез до Мартинеса никто не задумывался. Он задумался, и, как сам считал, хорошо их подготовил. Но у грузинского капитана, видимо, было собственное мнение, которое предстояло развеять.

– Да. Я давал максимальные нагрузки в непривычных для них действиях. В общепринятом понятии они парни выносливые и могут потягаться с любым спортсменом. Но непривычные нагрузки им даются тяжело. Жалко, что вы, капитан, не пошли с нами. Могу вас уверить, что и вы сейчас с трудом передвигали бы ноги. Хотя, в принципе, такие специфичные условия, как сегодня и вчера, не всегда возникают. Вчера мы, конечно, не с такой нагрузкой передвигались. А сегодняшняя нагрузка оказалась для курсантов слишком великой. Но это с непривычки. Завтра утром разомнутся и смогут снова выполнять то же самое. Но здесь не их вина, а моя, потому что во время подготовки я этому способу передвижения уделял слишком мало времени. Да у нас и условий не было. В районе нашей базы, как вам хорошо известно, много болот, но отсутствуют заснеженные горы. Вы тоже, думаю, с подобными нагрузками не встречались, и потому вам было бы еще сложнее, чем им, хотя бы имеющим начальные навыки. И ходили бы вы еще хуже, чем они, если бы вообще ходили, учитывая ваши вчерашние перегрузки.