Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Палавек присел на табуретку у столика в глубине забега­ловки. Разомлевшая от зноя хозяйка равнодушно приняла заказ на чашку риса со свиными обрезками и молодым бам­буком. Тощий парень в болтавшихся шортах готовил блюдо, поливая сковороду с овальным дном не столько маслом, сколько водой. Два полуголых малыша ползали по цемент­ному полу между табуреток, столиков, подбирая бутылочные пробки. Рыжий котенок с куцым надломленным хвостом гонялся за тенью вентиляторных лопастей.

Заказанное принес повар.

— Давно здесь обретаешься? — спросил Палавек.

— Всегда, господин.

— На причалах кого знаешь?

— Тут все с причалов, господин. Муж хозяйки тоже...

— И тебя знают на причалах?

— И я их знаю. Вам что угодно, господин?

Палавек положил на пластиковую столешницу красную стобатовую бумажку.

— Найди надежного лодочника, который бы покатал ме­ня вдоль пристани. Это — задаток...

На реке гуднул пароход. Повар не мог взять в толк, что от него хотят. Шевелил пальцами ног, обутых в резиновые шле­панцы с петлей на один палец. Рот открылся, и вдоль широ­кого носа выступили бисеринки пота. Воровато оглянулся на хозяйку. Расставив колени, уронив руки на засаленную юбку между ними, она безучастно разглядывала длинную с вы­щербленным асфальтом улицу, по Которой ветер растягивал шлейф дыма от очага ее заведения. Гирлянды пестрых шляп свисали над лавкой напротив. Одуревший от скуки приказ­чик на корточках выжидал покупателей, упираясь локтями в колени и высоко воздев разведенные будто в удивлении ла­дони. В одной между пальцами дотлевала сигарета. Скорее всего, спал.

— Так что?

— Не могу уйти, господин. Хозяйка не пустит.

— Скажи, заболел вдруг.

Парень, скомкав, впихнул кредитку в карман. Развинчен­но размахивая руками, подошел к женщине и обмяк перед ней, выставив углом тощее бедро. Хозяйка, слушая его, взглянула на Палавека, улыбнулась одними губами и кивну­ла.

Повар ленивой рысцой поволокся в сторону реки. За му­жем хозяйки, который мог заработать на Палавеке?

Палавек тихонько поправил «беретта-билити», в котором оставался один патрон, под распашонкой и пересел за сто­лик, выдвигавшийся на тротуар. Метрах в пятидесяти в сто­рону реки, на углу перекрестка, через который тянулись ма­ шины, рикши, велосипедисты и мотоциклы, повар пережидал красный светофор. Рядом в светло-салатовой форме выделялся полицейский.

Палавек оттолкнул столик. Убыстряя шаги, пошел в про­тивоположном направлении. Метров через двадцать побе­жал, ввинчиваясь в толпу, огибая и перепрыгивая циновки уличных торговцев, канавы, столбы и куски пестрых мате­рий, натянутых поперек улицы.

Грянул пистолетный выстрел в воздух. Второй. Движение вокруг постепенно замирало. Таково установленное поли­цией негласное правило — транспорту и пешеходам полага­лось остановиться после предупредительного огня, пресле­ дуемый оставался единственным, продолжавшим движение...

Палавек вытащил парабеллум. Не всякий решится теперь подставить подножку. Бежал мимо лавок, супных, мастер­ских, вдоль заборов с рекламой, садиков и алтарей, мимо остановившихся, озирающихся людей со сливающимися в одно лицами. Как прав механик! Всегда один...

Заступили дорогу двое в светло-салатовых гимнастерках. Палавек сделал бросок во дворик, опрокинул столик с каки­ми-то красками, растоптал снопики шляпной соломки, обогнул «джип» без колес, по тюкам, приваленным к глухому забору, взобрался наверх.

Перед ним расстилалась улица, запруженная, пока он мог видеть, людьми, которые неторопливо шли, выкрикивая по команде из мегафона какие-то слова. Раздумывать не прихо­дилось: от гребня стены, на которой он сидел на корточках, вцепившись руками в шероховатый бетон, до тротуара было метра три с половиной.

— Эй, вы. — заорал Палавек, чувствуя, как срывается го­лос. — Подхватывайте меня!

Подхватили. Он стоял на асфальте. Сжали запястья. Он услышал:

— Братья, провокатор!

Палавек выронил парабеллум.

— Нет! Нет! — кричал он, не стыдясь прорвавшейся мольбы. — Нет! Нет!

Носком сандалии кто-то пнул «беретта-билити», отлетев­ший в сточную канаву.

— Ну, увидим... Стрелять, пришелец, ты, во всяком слу­чае, не сможешь... Иди с нами. Но — без выходок!

За много недель впервые накатило почти блаженное, ос­ вобождающее и светлое чувство безопасности.

Полицейские стояли вдоль тротуара. Пожарные машины красными квадратными корпусами возвышались над тол­пой по перекресткам. Наемная охрана жидкой цепочкой со­средоточивалась у стальных ворот в доки. Колонна забастов­щиков в спецовках и комбинезонах, легко проткнув ее, втекла в ворота, и никто больше не решался преградить до­ рогу или вырвать кого-либо из рядов.