Владимир Шитов - Собор без крестов - 2

— Да!

— Рано к нему в гости не иди, пускай уснет. С сонным проще «беседовать».

— Ты меня будешь страховать?

— Нет!

— Почему?

— Пока ты будешь разбираться с Лесником, я хочу от­править Угрюмого нюхать ромашки из-под земли.

«Тоже работенка не из веселых», — несколько успока­иваясь от мысли, что не ему одному придется ночью риско­вать своей шкурой, подумал Скальпель.

В молодые годы, даже в местах лишения свободы, Лес­ник не замечал, как пролетала ночь, растворяясь в рассве­те. Не успевал он положить голову на подушку, чтобы пос­пать, как ночь заканчивалась и объявлялся подъем. Нужно было вступать в день, принимать его со всеми неприятнос­тями, радостями. Он иногда даже подозревал, что ночь во много раз короче дня. Но только убежденность в невозможности такого феномена вынуждала его отказаться от дурац­кой навязчивой идеи.

Достигнув семидесятилетнего возраста, Лесник в кор­не изменил свое стародавнее мнение. Теперь день ему ка­зался намного короче ночи. Если сейчас он часто не заме­чал мелькания дней, то долгие бессонные ночи и короткие часы сна превратили его в лунатика. Видать, в минувшие годы он проспал почти все отведенные природой ему на сон часы и теперь урывками использовал оставшиеся минуты своего запаса.

Едва уснув во втором часу ночи, Лесник проснулся от подозрительного шороха около входной двери в его номер. Он понял, что кто-то хочет тайно проникнуть к нему в ком­нату.

«Что за черт? Кому я так срочно понадобился? Кто же так подло хочет свести со мной свои счеты?» — подумал он, настораживаясь.

Так как недоброжелателей и личных врагов ему всегда хватало сверх меры, то развивать дальше свою мысль он не стал. Достав из-под подушки нож, который из всех видов оружия считал самым надежным, он, поднявшись с посте­ли, положил в нее свою одежду вместе с туфлями и накрыл все это одеялом. Проклиная темноту, он спрятался за ши­фоньером, из-за которого стал внимательно следить за даль­нейшими событиями.

В полоске света пробивающегося из коридора в ком­нату через открывшуюся дверь, показался мужчина с пис­толетом в руке. Осторожно прикрыв за собой дверь, он стал красться к кровати Лесника.

В воровских разборках, в резне на межнациональной почве Лесник получил огромную практику в пользовании холодным оружием. В свое время ему в искусстве владения и пользования ножом не было равных. Сейчас ему не со­ставляло особого труда зарезать своего противника, метнув нож ему в голову, сердце или горло, но мертвец не пред­ставлял бы уже для него интереса.

«Кто из городских подонков посмел поднять на меня руку?»— сейчас ответ на данный вопрос Лесника интересо­вал больше, чем его личная безопасность.

Когда человеку часто приходится рисковать собой, то постепенно он привыкает к опасности и теряет истинное представление о цене своей жизни. Таким был Лесник.

Подкравшись к противнику, Лесник изо всей силы уда­рил его ножом в правую руку. Грохот падающего на пол пистолета и крик противника дали Леснику понять, что он не промахнулся и на этот раз. Оттолкнув противника от места, куда, скорее всего, упал пистолет, Лесник включил свет, допуская, что если противник первым найдет и под­нимет пистолет, то ему придется метать в него нож. Но меры предосторожности оказались напрасными. Скальпель, а это был именно он, не помышлял уже ни о каком нападении. Схватившись здоровой рукой за раненую и нянча ее, как ребенка, он, согнувшись, выл раненым зверем.

— Покричи, скотинка, покричи, — довольно произнес Лесник, любуясь результатом своей работы и поднимая с пола пистолет противника.

Прибежавшие на крик в комнату Туляк и его парни без разъяснений Лесника поняли, что случилось в его номере. Однако Лесник счел для себя необходимым прокомменти­ровать случившееся:

— Козел сраный пытался меня застрелить...

Подойдя к Скальпелю, который нервно дергался в ру­ках крепко державших его парней, он спросил:

— Кто тебя направил мочить меня?

Уставившись взглядом загнанного зверя на Лесника, Скальпель, тихо воя, не ответил на его вопрос. Понимая его намерение тянуть волынку, Лесник двумя руками надавил на раненую руку Скальпеля, как бы собираясь её сломать. Чему-чему, а как эффективно воздействовать на своих про­тивников, Лесника не надо было учить.

Взвыв от боли, понимая, что если он будет молчать, то Лесник продолжит пытку, Скальпель заорал:

— Лука! Лука!