Алексей Рыбин - Трофейщик

— Ну и дела, — прокомментировал Иван Давидович. — Он еще и доктор наук… А этого пидора мы с Алексеем видели. Так, значит началось!

— Да началось-то уже давно. Это они, похоже, между собой разбираются. Дележ начался. А то, что эта информация пошла в эфир, тоже о чем-то говорит. Этого самого доктора наук они засвечивают, показывая, что он вычеркнут из их компании, им уже не нужен. Нате вам доктора Лебедева, ешьте его с потрохами! Розыск объявлен. Так что, Ваня, может быть, и рано, но можно тебя поздравить — одним твоим врагом вроде бы стало меньше.

— Дай-то Бог.

— Мужики… — В дверях показался Алексей, с опухшими глазами и грязным лицом — он не смог даже толком помыться, а сразу, только успев поздороваться с Игнатом и обнять Катерину, рухнул на диван и заснул. — Ребята…

— Ты что, уже выспался? — перебил его Игнат. — Ты как себя чувствуешь?

— Ребята, я никуда не поеду, не могу. Вместе будем с этой бандой разбираться.

— Это ты брось. — Игнат достал с полки буфета еще одну рюмку. — Выпей вот водочки и брось дурные мысли. Поедешь в свою Америку, как миленький. Тебе же лучше будет. А мы уж как-нибудь здесь перекантуемся.

— Да, Алексей, все будет в порядке. Ты — в Штаты, Ванька в Москву свалит, мы здесь вообще ни при чем. Вернетесь, когда все уляжется, — поддержал Игната Юраня. — Выпьем за твою поездку, чтобы лететь тебе было мягко и быстро.

Алексей сел на выдвинутую Игнатом табуретку.

— Вы думаете, это когда-нибудь уляжется?

— Все проходит, Леха, все. Не нами сказано, — улыбнулся Игнат. — Выпьем!

— Ничего, ребята, не проходит. Что вы такое говорите? Все остается с нами. Чувствую, что никогда мне теперь от этого не избавиться, всю жизнь буду связан этой веревкой…

— Леша, мы в этой стране все чем-нибудь повязаны, не психуй. Нам с утра еще к тебе ехать.

— Зачем? Ах да. Вот черт — так нас же и заметут там как миленьких!

— Отобьемся, — прислонившись спиной к батарее, пробасил Юраня.

— Ваня. — Игнат посмотрел на Ивана Давидовича. — Ваня, смотри, может быть, тебе не стоит завтра с нами ехать? Посидите с Катериной здесь?

— Вот еще! Я-то уж обязательно поеду. Как это без меня? — возмутилась Катя. Она уже опьянела, раскраснелась, заметно повеселела. — Без меня вы вообще пропадете!

— Ладно, ладно. А Ваньке все-таки лучше остаться.

— Да что вы, ребята, я и в лесу был, и всего уже нахлебался. Чем больше нас будет, тем лучше. Поеду я с вами.

Только под утро Катя дозвонилась до Ленки. На кухне говорить было уже трудно — сидевшие за столом приятели старались перекричать друг друга, количество пустых бутылок под столом постоянно увеличивалось. Алексей все время просил добавить — он вдруг стал одержим мыслью, что детям и пьяным везет и завтра, если они поедут к нему домой в подпитии, все само собой образуется. Игнат только качал головой, пил наравне со всеми, но держался крепко, голос старался не повышать и по возможности контролировал свое состояние, понимая, что с утра ему придется командовать расслабившимися друзьями. Он их именно так и классифицировал для себя — друзья. Нравились они ему — Лешка, словно бы сам Игнат несколько лет назад, еще не остепенившийся, неженатый, не связанный семьей, авантюрист, Юраня — ближе уже к Игнату нынешнему, степенному, обстоятельному, сильному и в некотором смысле мудрому. По крайней мере, Игнату иногда казалось, что он действительно мудр. Правда, такое случалось лишь под воздействием определенных алкогольных доз, а в обычном состоянии он становился не в меру скромен, тих и стеснителен, компенсируя тем самым приступы пьяной мудрости.

Катя вынесла телефон в прихожую:

— Алло! Ленка? Это Катерина! Где вы бродите? Давайте быстро к нам. Мосты развели? Да уже свели давно! — Она замолчала, слушая Ленку. После долгой паузы сказала: — Понятно, ужас какой-то. Запиши наш телефон. — Она продиктовала номер, сказав «целую», повесила трубку и вернулась на кухню.

— Ребята, — громко сказала она, стараясь, чтобы ее услышали в общем шуме. — Ребята, да послушайте меня! Генка в больнице, его коммунисты на улице избили.

— Что-что? Какие такие коммунисты? Что ты несешь? — Игнат недоуменно поднял брови. — Как это?

— А вот так. На Дворцовой они с Ленкой гуляли, на них какой-то мудак накинулся, у них там митинг был или вроде того. Гена что-то ляпнул, на него и набросились. Ленка тоже ввязалась, и их обоих в ментовку забрали. У Генки сотрясение мозга, его сначала на Пионерскую отвезли, в травму для алкашей…