Никита Филатов - Пираты Сомали

— Сообщения закодированы?

— Так точно!

— Передавай, — распорядился подполковник.

Почесываясь, он поднялся со своего места и сделал несколько разминочных движений руками — при этом толстяк каждый раз вжимал голову в плечи и жмурил глаза.

Жалкое зрелище. И смех и грех.

— Да не бойся ты, жаба старая! Живи пока… Парни, а никто не хочет немного перекусить? Нет возражений? Ну, тогда проверьте на камбузе. У них тут наверняка должен быть приличный кофе…

К месту высадки катер приблизился поздним вечером.

Сумерки в этих широтах очень коротки, поэтому тонкая черная полоса береговой линии, показавшись на горизонте, почти сразу растаяла в наступившей темноте.

— Авантюра, — вздохнул Виноградов.

— Посмотрим…

Если верить тому, что рассказал толстяк, пресловутый и неуловимый Али Сиад Юсеф действительно находился сейчас у себя дома, на побережье, вместе с немногочисленной личной охраной, но зато с многочисленными женами, чадами и домочадцами. А на сегодняшний морской разбой, на перехват одинокой «Альтоны», которая должна была оказаться достаточно легкой добычей, он отправил любимого старшего сына Хусейна — так сказать, в воспитательных целях, чтобы наследник пиратской империи мог проявить себя в деле и набираться необходимого опыта.

— Ох, мама родная! — неловко повернувшись в тесноте салона, Владимир Александрович задел локтем приклад чужой автоматической винтовки: — Коммандос… смотри, не утони со всем этим железом.

— Постараюсь, — невозмутимо кивнул сидящий рядом морской пехотинец. Помимо винтовки и запасных магазинов, на плече у него висел похожий на игрушку пистолет-пулемет «стерлинг», а куртка бугрилась от дюжины рассованных по карманам ручных гранат. И еще, разумеется, пистолет за поясом, нож, индивидуальный пакет…

Впрочем, и сам Виноградов, и другие ребята из команды подполковника Иванова также очень напоминали сейчас рекламные экспонаты с выставки вооружений и специальной военной техники. Каждый подобрал себе экипировку по вкусу и по боевой задаче — благо, содержимое перенесенных с «Альтоны» ящиков предоставляло такую возможность практически без ограничений.

— Кому-то что-то еще не понятно?

— Все понятно, командир.

— Нет вопросов.

— Первый раз, что ли?

— Главное, чтобы не в последний, — в голосе подполковника не было и намека на шутку.

По мере приближения к берегу волнение океана почему-то усилилось. А может, это было связано и со временем суток — во всяком случае, катер все чаще подпрыгивал над водой, то и дело заваливаясь на борт от полученного тычка.

— Никого не укачивает?

— Нормально.

— Порядок…

В салоне и спальных каютах было накурено, тесно и душно. Однако наружу никто не высовывался вот уже больше часа: приказ.

Владимир Александрович посмотрел в направлении иллюминатора и хмыкнул:

— Неплохо придумано… Прямо кукольный театр.

Встречный ветер свистел над пустыми и чистыми палубами катера, а из рубки, примерно по пояс, торчали два человеческих силуэта — предусмотрительный подполковник все же заставил самоубийцу, сына пиратского вожака послужить интересам готовящейся операции. Его мертвое тело вытащили из кубрика, наскоро привели в порядок и усадили на шаткую пирамиду из ящиков и коробок, прямо под наполовину открытым люком.

Сооружение получилось не слишком надежное, поэтому сбоку решили подпереть труп молодого пирата живым толстяком. И теперь, в общем, все выглядело вполне естественно — в самом деле, ну почему бы двум основным негодяям не подышать свежим воздухом на пути к родной гавани? Впрочем, юноше-то было уже все равно, а вот толстяк то и дело морщился от летящих в лицо теплых брызг и норовил устроиться как-нибудь удобнее.

Наверное, люк все-таки был тесноват для двоих…

— Приготовиться! — передали по команде из рубки, куда некоторое время назад поднялся из салона подполковник.

Владимир Александрович напряженно вглядывался в темноту, по-прежнему темную и безжизненную. Если они действительно добрались туда, куда нужно, следовало отдать должное тем, кто отвечает за маскировку пиратской базы. Ни маяков, ни береговых огней…

Внезапно по глазам ударил пронзительно-белый, слепящий свет.

— Ох, твою мать! — Виноградов, зажмурившись, сделал движение в сторону от иллюминатора и непроизвольно втянул голову в плечи. Конечно, он понимал, что снаружи, через тонированные матовые стекла, разглядеть происходящее внутри катера практически невозможно, однако рефлекс оказался сильнее рассудка.