Павел Виноградов - Театр невидимок

- Дай водки ещё, - вместо ответа попросил лесничий.

Илья Данилович посмотрел на него с сомнением, но плеснул в стакан немного. Тот выпил, как лекарство, на сей раз даже не занюхав.

- Схрон у них был, - произнёс он, и Логинов внутренне сделал стойку. - Не знаю, что там лежит, но видел, как дед с сыном там ошивались перед отъездами.

- Каким отъездом?

- Да хрен их знает, всё время отлучались куда-то, то на пару дней, а то и на месяц. Мне вопросов велено было не задавать. Но каждый раз, перед тем, как исчезнуть, ходили на одну полянку в тайге.

- Ты видел, что они там что-то брали?

- Щас. Дураков нет высматривать. Я и сейчас туда близко не подойду. Незачем с дьявольским добром возиться.

- На карте покажешь?

Вилен Александрович несколько минут глядел на Илью Даниловича безумным взглядом, потом, кряхтя, поднялся и принялся шуровать в жутком хаосе, громоздящемся на столе. Разыскав там рулон скрученных потёртых карт, развернул его, долго перебирал, выбрал одну и ткнул в точку среди обширного зелёно-жёлтого поля, испещрённого змеистыми линиями речушек и ручейков.

- Вот тут.

Логинов тщательно пометил место, сложил карту и сунул в карман пиджака.

- Ладно тогда, Вилен Александрович, - сказал он поднимаясь, - бывай. Добивай свою бутылку и давай-ка выходи из запоя. Хватит прятаться. Думаю, никому ты больше не нужен.

Позже Илья Данилович очень раскаивался в этих словах.

За последний год приходить домой в поддатии стало привычным. Точнее, началось это с того дня, как жена уехала в Москву. Они не разошлись, нет - по крайней мере, он сам так себе говорил. Просто ей наскучил серый сибирский город, до смерти надоела величественная и мрачная природа, хотелось вернуться в Москву, к хорошим магазинам, Большому театру и концертам во Дворце съездов. Они же оба были потомственными москвичами и жили в столице до одного нехорошего дела, по итогам которого ему настоятельно порекомендовали перевестись в Сибирь и прослужить там хотя бы лет пять. Осталось ещё два года почётной ссылки, да и не очень-то он рвался в столицу - ему нравился Красноярск. Вдобавок он подозревал, что, не будь человек здесь нужен Артели, то поганое дело завершилось бы в его пользу. Но майор не имел за это зуб на артельных - игра есть игра. Если бы не Инесса...

Но тоска по жене неплохо лечилась ежевечерней выпивкой и редкими любовными похождениями, когда попадалась дама, с которой не надо было долго возиться. А работал он охотно - и на Контору, и на Артель. Однако дело Призрака пахло керосином, о чём еврейский тухес майора неоднократно сигнализировал его чекисткой чуйке.

Подходя к новому дому в зелёном районе, где ему недавно дали хорошую двушку, майор переложил в другую руку пакет с продуктами из комитетского буфета и бутылкой "Столичной", нащупал ключи во внутреннем кармане пиджака. Он уже предвкушал ужин - тонко нарезанную пастрому, маринованные огурчики, пару разогретых на сковороде отбивных с хреном, картофельный салат и водку в запотевшей рюмашке. Но тут чуйка обрушилась на него резким сигналом опасности. Рука под пиджаком отпустила ключи и переместилась на плечевую кобуру. Боковым зрением увидел мелькнувшую позади тень. Номер раз. Ещё трое в потёртом "москвиче", припаркованном в паре метров. Один или два наверняка в подъезде. Уважают, суки!

Он осторожно поставил пакет на асфальт - была охота лишаться бутылки - выпрямился, как пружина и дважды выстрелил в окно автомобиля. Стёкла разлетелись вдребезги, и он не увидел, попал ли. Выстрелил в приближающегося сзади скачками здоровенного мужика с телескопической дубинкой. Тот отшатнулся, во лбу открылся третий пурпурный глаз, сгустки крови с чмоканьем вылетели из затылка.

Двое выскочивших из подъезда уже поднимали пистолеты с глушителями. Майор рыбкой нырнул на газон и принялся усердно "качать маятник". Пистолеты были теперь в обеих его руках. Несколько пуль убийц пролетели мимо, одна задела бедро. Майор выстрелил трижды, оба противника повалились в разные стороны. "Москвич" взревел и стал отъезжать. Чекист несколько раз пальнул вслед, но машина свернула за угол.

Окинув взглядом валяющиеся тела, комитетчик поднял пакет и убедился в сохранности бутылки. Потом посмотрел на своё бедро. Пятно крови расплывалась по брюкам, но, судя по ощущениям, рана была поверхностной. Зажав её не очень чистым носовым платком, он, не обращая внимания на прилипшие к окнам белые от ужаса лица, прохромал в подъезд, поднялся на лифте на четвёртый этаж и зашёл в квартиру. Первым делом положил водку в морозильник, к уже стоящим там двум рюмкам, прошёл в комнату и стал накручивать диск телефона.