Виктор Степанычев - Бежать с острова

Опередив охранников на доли секунды, Вадим открыл огонь из «беретты». Палец самого шустрого все-таки успел нажать на курок, и, падая, он пустил короткую очередь из автомата. Пули рикошетом забились по стенам, но вреда никому не принесли, в отличие от выстрелов Викинга, поразивших обе цели.

Радости или удовлетворения это не принесло. Мозг работал в автоматическом режиме и только зрительно фиксировал этапы акции. Отработанный материал позже сам будет всплывать в памяти и анализироваться, хотя не всегда эти воспоминания будут приятны. Скорее – обратное. Иногда прошедшее хочется побыстрее забыть, но оно проявляется и выходит наружу измотанными нервами и ломкой. Ребята в отделе всегда глушили этот период старым русским способом – запоем. Даже Дед относился к такому расслаблению с пониманием, и с его легкой руки он стал называться реабилитацией.

Аламейда окончательно пришел в себя и начал предпринимать попытки освобождения. Викинг удерживал удавку на его шее левой рукой, которая уже начинала затекать, а правая была занята пистолетом и зажата крепким предплечьем тюремщика. Викинг почувствовал, как зажим усилился и Аламейда пробует ухватить «беретту». Однако это сделать ему не удалось. Одновременно удерживать руку противника и отбирать оружие было довольно проблематично.

В настоящий момент Викинга более всего интересовал ключник, который на четвереньках улепетывал по коридору к выходу. Аламейда являлся отработанным материалом и особого интереса не представлял. Поэтому Вадим выгнул, как только смог, запястье вниз и нажал на курок. Пуля хоть и по касательной, но должна была ранить гориллу. Раздался оглушительный вой, и предплечье расслабилось. Викинг вырвал из тисков руку с пистолетом и с размаху врезал рукоятью в основание черепа Аламейды.

Оттолкнув ногой падающее тело, он кинулся вдогонку за ключником, который подобрался почти вплотную к двери. Тот, увидев несущегося к нему Викинга, завизжал от страха и попытался вскочить на ноги, но нервное потрясение было настолько сильным, что он сумел только подпрыгнуть на непослушных ногах, удариться о косяк, еще раз дернуться и после этого замереть на полу, ожидая неизбежного и ужасного финала.

Викинг рывком поставил его на ноги и, уперев ствол под подбородок, на выдохе, рявкнул:

– Где ключи от камер, ублюдок?

Тот дрожащими руками начал рвать с пояса гремящую связку. Викинг, убедившись, что искомое на месте, поволок парня назад, к месту недавнего боя. Картина, которая открылась перед ним, радовала взор. Дювалье скованными руками нещадно молотил Аламейду, который еще пытался сопротивляться, хотя пол под ним уже густо заливался кровью.

«Живучий, однако, гад…» – мелькнула мимоходом мысль, но задерживаться и присоединяться к процессу он не стал – время поджимало, да и Жак мог вполне качественно завершить начатое им.

Викинг бросил на пол ключника и крикнул ему:

– Сними с Дювалье наручники. И не вздумай бежать!

Сам же, успокаивая дыхание, перешел на шаг и направился в комнату допросов. Элиас, по-прежнему скорчившись, сидел на стуле, сжимая зубами авторучку и широко раскрытыми глазами глядя в коридор. Вид его был настолько комичен, что Викинг едва не рассмеялся. Идея с ручкой пришла в голову случайно, и он не думал, что это может выглядеть так забавно. Однако на веселье времени не оставалось, и Викинг, схватив адвоката за шиворот, поволок его прочь из комнаты, прихватив с собой автомат, стоящий около стены.

Аламейда лежал не двигаясь. Жак сделал свое дело и занимался освобождением запястий от наручников. При этом Дювалье грозно рыкал на ключника, отчего руки того бились крупной дрожью и он никак не мог открыть замки.

Элиас, увидев картину побоища и кровь, растекающуюся по коридору, начал обмякать в руках Викинга и закатывать глаза. Тащить на руках эту сволочь, теряющую сознание, резона не было, и Вадим, как обычно в полевых условиях, отвесил ему хорошую оплеуху, быстро возвратившую адвоката в реальность.

Дювалье освободил руки и выдернул автомат из рук лежащего охранника. Судя по тому, как он обращался с оружием, проверяя его, «калашников» канадцу был хорошо знаком. По резким, уверенным движениям Жака чувствовалось, что у того пошел кураж и сокамерник включился в игру. Викинг толкнул к нему адвоката и крикнул:

– Берешь старика под свою опеку. Я иду первым. Ты следуешь за мной. Понял?

Жак принял в свои объятия Элиаса и только кивнул в ответ. Викинг отстегнул магазин у автомата, лежащего рядом с третьим охранником, и засунул его за пояс рядом с «береттой». В ней должно было оставаться не менее половины боекомплекта, хотя он и не пересчитывал количество выпущенных пуль. Взгляд упал на вытянутую ногу охранника, распластавшегося в луже крови. Из-под задранной штанины виднелась рукоятка ножа, заткнутого за голенище армейского ботинка. Викинг вытянул полезную, хотя и грубую самоделку и уложил ее в продолговатый карман на груди.