Виктор Степанычев - Мое имя - Воин

Роткевич достаточно хорошо знал восточные единоборства и работал ими профессионально. Петр решил проверить его на свое последнее открытие — боевой обезьяний стиль, который помог ему справиться с Азаматом. Весельчак Санни встретил эту попытку широкой улыбкой. Без сомнения, он изучал записи того боя и тщательно подготовился к подобному варианту.

Петр опустился на четвереньки, чем вызвал оживление зала, и прошел пару кругов вокруг Роткевича. Резкие «обезьяньи» атаки, попытки пробить защиту результата не дали. Блоки и стремительные контрвыпады свели на нет усилия Петра.

Восстав из животного состояния, он пошел на ближний контакт. Ноги здесь не участвовали, шел яростный обмен ударами рук. Перчатки не давали работать в классическом стиле, и порой Восток пасовал перед английской классикой — школа кунг-фу плавно перетекала в забаву туманного Альбиона под названием бокс и затем так же естественно возвращалась назад к истокам, берущим начало в тибетских монастырях.

Тот эпизод, когда Роткевич на мгновение растерялся от его нестандартного движения предплечья и локтя, занозой засел в сознании Петра. Мелькнуло предположение, которое он решил проверить.

Очередной стандартный удар-выпад, который должен был нанести Петр, Роткевич встречал по всем правилам и канонам классики. Но атака сорвалась. Движение руки превратилось из короткого и резкого, веками отработанного, в размашисто-трактирный расейский замах кулака. Раззудись плечо…

Сермяжный по сути и бестолковый по содержанию удар, точнее — его имитация, не достиг цели. Но выдал результат. Улыбка Весельчака Санни на доли секунды смазалась, а рука, ставящая блок, — дрогнула и на то же мгновение беспомощно застыла. Роткевич справился с изменением обстановки, выбросив защиту, и, наверное, вполне удовлетворился этим.

Еще более был доволен Петр. Класс боевой техники Санни-Сапсана ставился прекрасными учителями, да и ученик был прилежный, хватал все на лету. Вот только два недостатка было у школяра: зубрил много, думал мало. Природный талант восприятия боевых искусств Роткевича позволил ему быть тем, кто он есть, — супер-чемпионом, но не великим бойцом.

Разученные до автоматизма приемы дают Роткевичу преимущество биться лучше других. Однако незапланированный сбой в «школе», в заложенной программе, заставляет его напрячься. Автомат срабатывает с задержкой — пусть миллисекундной, но все же задержкой. Потому что не мыслит, не живет боем, а просто борется с противником. По большому счету Санни-Сапсан, великолепно овладев техникой боя и наложив ее на физические данные, не пришел к главному: мудрости и духовному просветлению. Бой вторичен, первично — прозрение.

«Четыре благородные истины он постиг: бытие человека является страданием; причина страданий — в страстях и мирских заботах; преодоление страданий — в состоянии покоя; путь к покою — уничтожение суеты и желаний».

Всплывшая из глубин сознания цитата кого-то мудрого и очень далекого, а также логический вывод из проведенных опытов с Роткевичем пришли к Петру немного позже, после того, как прозвучал гонг, извещающий о конце первого раунда. Правда, и сам Петр пока не вошел в бой в той степени, когда он становится не выяснением того, кто сильнее и жестче, а соревнованием духа бойцов, основанного на единении души и тела, разума, воплощенного в мастерстве и силе.

В конце раунда сорвав одну за другой несколько атак Сапсана, Петр заметно подпортил его улыбку. Автоматически растянутые уголки рта Весельчака Санни вкупе с откровенной злостью в глазах и кривой мимикой лица превратили его физиономию в малоприятную маску. Удар гонга, завершивший первый раунд, не стер ее с физиономии Роткевича. В бешенстве ударив перчаткой о перчатку, он отправился в свой угол к секундантам.

Леон, шустро заскочив через открывшиеся ворота, подставил Петру складной стул. Дождавшись, когда тот усядется, освободит и прополощет рот, стал протирать его лицо губкой.

— Великолепно работали, — доложил Леон. — Даже первые этажи это поняли. Но на равных…

Петр усмехнулся и согласно качнул головой.

— Второй раунд выдержишь? — поинтересовался Леон. — Не очень устал?

— Все нормально, — отмахнулся Петр. — Выдержу. Вот только дыхалку восстановлю. Расшнуруй перчатки. Какие замечания, предложения по ведению боя, господин секундант? Тактические планы…

— Не ерничай, — нахмурился бывший легионер. — Не мне тебе советовать.