Кирилл Казанцев - Отпуск с ворами

– Какой ты мрачный тип, оказывается, – с большим интересом посмотрела на спутника Даша. – А еще ты пессимист, меланхолик и человек, страдающий массой комплексов. Ну, не меланхолик, – поправилась девушка, – это я так, к слову. А вот насчет остального – это вполне определенно.

– Почему же пессимист-то? Если человека тянет к комфортному существованию, к удобству бытия, то какие же здесь комплексы?

– Конечно, комплексы! Комплекс моллюска, который прячется от окружающего мира в своей раковине, комплекс страуса, который от окружающего мира пытается спрятать голову в песок. И он не понимает, что все остальное-то снаружи, что от этого мира не спрячешься, не укроешься. Его надо принимать таким, какой он есть, бороться, сражаться. За себя, за свое счастье, за счастье близких, за семью!

– Опять борьба, опять агрессия…

– Почему агрессия, Антон? – вспыхнула Даша. – Я говорила о светлой борьбе, о великом, а ты сравниваешь ее с вульгарной агрессивностью!

– А разве страсть борьбы не проявление агрессивности? А разве нельзя жить в гармонии с миром, с людьми? Принимать все таким, как есть, не переделывать мир, а просто стараться найти в нем свою нишу и попытаться жить с ним в согласии.

– Это в самом деле твое мировоззрение?

– Нет, конечно, – спохватился Антон. – Разве я стал бы помогать тебе, ловить карманников, если бы в самом деле так считал? Это я просто философствую.

Антон вовремя остановился в этом споре, потому что, как он понял свой порыв, он попытался выдать за свое видение мира то, что желал бы видеть в женщине, которая ему симпатична. В будущей жене, например. А уж сам-то он никак и никогда не намеревался терпеть окружающий мир таким, каков тот есть. Наверное, Даша права насчет противоположностей. Ему не хочется видеть рядом с собой в доме борца, гладиатора. Ему хочется видеть рядом тихую, спокойную, терпеливую и добрую женщину, такую, которая…

– А может, ты в чем-то и прав, Антон, – вдруг заявила Даша и замолчала, глядя себе под ноги.

Антону показалось, что он угадал настроение своей спутницы. А не подумалось ли ей сейчас, что, опекая своего Кирюшу, она как раз и стремится влиять и подчинять такого же вот страуса, который зарывается от всего мира головой в песок. Безропотный, тихий. А если бы она взялась опекать настырного, бурно живущего человека с твердой жизненной позицией? Вряд ли бы он ее вытерпел больше нескольких дней. Не все противоположности притягиваются, а только некоторые. И вообще, не стоит применять к человеческим чувствам технические термины. В этом Антон тоже был убежден.

Когда стало надвигаться страшное прыщавое лицо, когда липкие руки стали хватать ее, валить на лежанку и лезть под платье, Юля потеряла над собой контроль. Более того, она потеряла связь с реальным миром. Или женская интуиция сыграла тут свою роль, или детские страхи, навеянные различными историями, фильмами, снами. Юля в этот момент увидела перед собой не человеческое лицо, а страшную маску то ли вампира, то ли оборотня, то ли сказочного дракона. Может быть, она и не понимала, не осознавала каких-то ассоциаций, а просто сильно испугалась. И рассудок отключил восприятие вообще, спас от еще более глубокого помешательства.

Юля лежала на своем скомканном матрасике в той же позе, в какой она осталась после того, как Монах оттащил от нее Вована и надавал ему по роже. Она лежала в неудобном положении и громко стонала. В такой позе ее и застал бывший врач Плетеный. После сделанных уколов успокоительного девочка затихла лежа с закрытыми глазами. Плетеный измерял ей пульс, давление и только отмахивался от расспросов о ее состоянии. Он ворчал, что сюда надо было сажать пацанов серьезных, а не козлов, которые в зоне под шконками живут и гальюны языком вылизывают.

Потом он поднялся наверх хмурый и язвительный.

– Если хотите, чтобы девка вам пригодилась, то поселите ее в нормальные условия, – ворчливо посоветовал он боссу. – У нее и так глюки, а вы еще в темноте ее держите, в подполе. И бабу надо к ней приставить. Пусть она за ней ухаживает, еду ей дает. Да и пусть готовит, в конце концов. Вы ей заворот кишок устроите с такой шамовкой.

Босс покусал губу, потом повернулся к своим помощникам и приказал срочно поставить решетку на окно и перевести девчонку в дальнюю маленькую комнату, окно которой выходит в сторону огорода, а не в палисадник. Потом он зверски посмотрел на Вована, который был ни жив ни мертв от страха, и велел ему убираться отсюда.