Максим Шахов - Морской бой

Аргентинский офицер помялся возле контейнеров, которые три часа назад в самом деле поднимались и в которые спецназовцы спрятали свое снаряжение и оружие. Русские отошли в сторону, оставив офицера наедине со своими сомнениями. Аргентинец сплюнул от досады и пошел в сторону ходового мостика. Солдаты поплелись следом.

Откинулась стальная дверь, и на палубу высунулось лицо Маштакова. Он поискал глазами Ветрова и вышел на палубу. Буквально через минуту следом выбралась группа «альбатросов» с младшим таможенником и вторым офицером.

– Сашка, смотри, – Маштаков кивнул на таможенника и покачал рукой, как будто нес в ней портфель.

– Ты чего? – насторожился Сашка.

– Кейс у него видишь? Раньше он его носил так, как будто в нем что-то было, а теперь так, как будто он абсолютно пустой. Иногда он помнит, а иногда забывается и мотает им. Навскидку, он избавился от веса килограммов в пять.

– Твою мать! Когда заметил?

– После машинного отделения. Он за ограждение трапа запнулся и мотнул кейсом. Потом я и стал наблюдать. Я ребят уже послал.

– Дуй к ним в машинное! Переройте там все. Двигателистов привлеките, они могли видеть или помогут искать.

Лейтенант Маштаков кивнул головой, улыбнулся проходившим мимо аргентинцам и, засунув руки в карманы, двинулся прогулочным шагом в сторону трапа. И только когда он ступил на трап, ведущий в машинное отделение, и когда за его спиной закрылась стальная дверь, он бросился вниз бегом.

Уже в машинном отделении он увидел троих сидевших на корточках спецназовцев и стоявших опасливо столбами двоих механиков возле электрогенератора. Было понятно, что там что-то нашли. Маштаков сбежал по ступеням, съехал остаток пути по перилам, как заправский моряк, и подбежал к своим. Один из спецназовцев предупреждающе поднял руку:

– Тихо-тихо! Тут у нас подарок от гостей.

Маштаков протиснулся между моряками и увидел на станине генератора прямо под приводом якоря небольшую коробочку с проводами и зеленым огоньком диода. Это не могло быть ничем, кроме взрывного устройства.

– Что делать будем? – проворчал один из спецназовцев.

– Убирать! – рявкнул Маштаков. – Пока они на палубе, взрывать не будут.

Он смахнул пот со лба и бережно поднял коробку. Вес был примерно таким, как он и предполагал – около пяти килограммов. Борт, возможно, и не пробило бы, а вот без электроэнергии судно осталось бы, потому что рядом резервный генератор, возник бы пожар, и началось задымление. А потом потерявший ход «Архангельск» взял бы буксир на швартовы и поволок к берегу в ремонтные доки. А там снова таможня, береговая охрана и вывод, что взорвалась взрывчатка, которую везли русские, чтобы провести террористический акт. Там уже не обойтись без вмешательства прокуратуры и санкций на вскрытие контейнеров. Там могут и мешок с героином подбросить. Чего же в своем-то порту не потешиться? Туда никак нельзя!

– Дайте накрыть чем-нибудь, – попросил Маштаков, держа перед собой бомбу. – Увидят ведь аргентинцы.

Все переглянулись. Один из моряков поспешно стащил через голову тельняшку и накрыл бомбу.

Маштаков поднялся по всем трапам из недр корабля и вышел на палубу. Предупрежденный Сашка уже шел навстречу, пытаясь поспешностью не выдать своего волнения.

– Она? – спросил он лейтенанта.

– Она. Вот упыри!

– Черт… давай ее за борт! Тут глубины метров пятьсот хотя бы есть? А ну, позовите сюда капитана! – крикнул Сашка, увидев, что неподалеку появился Топилин, проводивший покинувших корабль аргентинцев.

Капитан подошел и, увидев то, что ему показали спецназовцы, побледнел. Но в целом он держался хорошо.

– Скажите, Николай Николаевич, какие глубины в заливе?

– Средние, насколько я помню лоции, до двадцати метров.

– Мало! – проворчал Сашка. – На такой глубине рванет, весь ил со дна подбросит и фонтан даст.

– Но это же средние. Тут ширина пока еще триста с небольшим километров и подводные завихрения. Надо последить за показаниями глубиномера. А какая глубина, по-вашему, нужна?

– Не менее пятидесяти-шестидесяти.

«Архангельск» шел малым ходом. Маштаков стоял на корме и ждал команды с мостика. Восемнадцать, четырнадцать, девять, пятнадцать, семнадцать, двадцать два… В заливе было густо от кораблей. По крайней мере одновременно в поле зрения невооруженного глаза с мостика виднелось их не меньше пяти, шедших различными курсами. И оттуда, наверное, с изумлением смотрели на плетущийся черепашьим шагом русский сухогруз. Тридцать пять, тридцать восемь, сорок два…