Саша Южный - Короли улиц

Такси довезло его за двадцать минут. Он поднялся на лифте и позвонил. Никто не открывал. Вечер снова достал мобильный телефон, и в это время его взгляд остановился на узком, едва заметном пространстве между косяком и дверями квартиры. «Не заперто, что ли?» — удивленно подумал Вечер и носком ботинка несильно толкнул дверь. Она неожиданно подалась вперед. «Что за черт, — подумал Вечер. — Неужели пьян?» — и шагнул в квартиру.

Модные Севины ботинки, которые ему привезли прямо из Португалии, стояли на полке для обуви. На вешалке висел его кожаный плащ.

Вечер прошел в гостиную. Первое, что бросилось ему в глаза, это мешки с цементом. Их было шесть штук, и все они были разложены на шкафу, который лежал посреди комнаты. У Вечера в голове мелькнула нехорошая догадка. Он обошел шкаф, чуть пригнувшись, заглянул под него с торца и вдруг увидел чью-то макушку. В том, что она принадлежала Севе, он даже не сомневался.

Вечер скинул мешки, рывком поднял шкаф и увидел Севу, вернее, то, что совсем недавно было им. Возможно, еще этим утром. Наверное, Сева умирал долго и тяжело. «За что? — подумал Вечер. — Разве нельзя было просто застрелить?»

И тут вдруг до него дошло — мешки с цементом! Ведь такими же мешками прихлопнули в вагончике китайца! И как он тогда сказал?.. «Их отличает манера убивать»? Точно. Манера была налицо. Характерная. О такой Вечер еще не слышал. «Нет, это чушь, — подумал он, — да и при чем здесь Сева?» И тут его словно прожгло: эти типы искали его. Скорей всего, они вчера пришли к нему домой и, не застав его там, отправились к Севе.

«Как они вычислили меня? По запаху, как сказал китаец? Допустим, там действительно были камеры, которые меня зафиксировали. Но чтобы найти человека в Москве, одной внешности мало. Это не деревня — взял карточку в руки и прошелся от дома к дому. А как они вышли на Севу?» От последнего вопроса становилось не по себе, потому что ответить на него можно было, лишь ссылаясь на неограниченные или даже сверхъестественные возможности этих людей.

Вечер вдруг понял, что домой он уже не пойдет и вообще уже никуда не пойдет. Надо уносить ноги, причем в срочном порядке. Спускаясь в лифте вниз, он пытался вспомнить все, что говорил ему китаец: «Кто-то не хочет, чтобы в мире происходили чудеса… Много людей со сверхъестественными способностями кончили плохо… Это тайна, закономерность, которую от нас тщательно скрывают». Это все не то. Что еще? Вечер напряг память. Да, он сказал что-то о Брюсе, надо полагать, о Брюсе Ли. Китаец начал с его смерти, по-видимому, он попытался установить, кто его убил. Но выяснил только причину гибели. И этого было достаточно, чтобы убили его самого. А он всего лишь на шаг приблизился к истине.

Вечеру опять на миг стало не по себе. Здесь действительно за версту воняло мистикой, опасной тайной и еще какой-то чертовщиной. В какое же дерьмо он ступил? В какое-то уж очень чужеродное, чужестранное. И гадать пока не время. Возможно, потом. А сейчас надо просто рвать когти.

Он вышел из подъезда, поглядывая по сторонам. Слева вплотную к тротуару стояла черная БМВ третьей модели. В ней сидели двое, и Вечер взял вправо. Дальше, у соседнего подъезда стояла «хонда»-пикап, и Вечер, не доходя до нее, свернул налево и пошел прямо по талому снегу к соседним домам. Достигнув их, он обернулся — вроде тихо — и зашагал к стоянке такси. Там было две машины — «жигули» девятой модели и «мерседес» с потрепанным сто тридцатым кузовом. В последний момент Вечер прошел мимо, решив, что лучше поймать случайно проезжающее такси где-нибудь подальше от Севиного дома.

«Сева, Сева, — думал Вечер, быстро шагая вдоль проспекта. — Черт тебя дернул надоумить меня искать этого китайца. Пропади оно пропадом, это мое благополучие, куда-нибудь устроился бы, не пропал. Зато ты был бы жив, да и я не бегал бы сейчас зайчиком по Москве». До Вечера вдруг дошло, что он только что потерял друга. Странно это, оказывается, друзьями могут быть не только такие сильные личности, как Чепер или Узбек, но и слабые, чуть смешные и одновременно мятежные люди, как Сева.

Вечер почувствовал, как внутри него черной воронкой заворачивается тоска. Он вдруг подумал, что Сева был неповторим, по-своему конечно. Не в смысле оригинальности, а в смысле, что Другого такого больше не будет.

Вечер сел в такси возле перекрестка, в квартале от Севиного дома. «Еду в банк, снимаю деньги, — у него был счет в одном из банков Москвы, куда он по совету Севы тихо откладывал на черный день, — и мотаю куда подальше, — решил он. — Незаметно, без шума и пыли. Просто исчезаю из этой жизни. Черт с ним, с этим боем, и пятьюдесятью тысячами зеленых».