Платон Обухов - Спарринг со смертью

Ирина стала медленно раздеваться. Она сознательно задерживала движения, стягивая платье. Сантиметр за сантиметром вверх… и затем — последний финальный жест. Перед глазами Быкова мелькнули ее тяжелые груди. Быков почувствовал, как у него слегка кольнуло в сердце. Алмазова выглядела ослепительно. Это была женщина в расцвете и всеоружии своей красоты. Она протянула руки к Виктору:

— Раздевайся. И пошли купаться!

Он сбросил одежду и вслед за Алмазовой побежал к воде. Море и в самом деле было прохладным, и Быков почувствовал свежесть после дымной атмосферы званого ужина.

Тело Ирины Алмазовой наполовину было скрыто в толще воды. Но руки, плечи и торс светились под луной подобно перламутру.

— Ты доволен, что я тебя вытащила сюда?

Был ли он доволен?! Он видел фильмы с ее участием лет двадцать назад… И помнил, как понравилась ему тогда Алмазова. Словно невзначай, Ирина подплыла к нему совсем близко, их бедра на несколько мгновений соприкоснулись.

— Море… луна… и обнаженный мужчина рядом. О чем еще может мечтать женщина! — Алмазова игриво подмигнула Быкову.

Она снова невзначай коснулась его бедром.

— Все, поплыли обратно… — Алмазова устремилась к берегу. Она вышла из воды, и тело ее, усыпанное водяными каплями, предстало перед глазами Быкова, как сказочное видение.

— Как ты меня находишь?

— Нет слов! — вырвалось у Быкова.

Она не спеша оделась. Платье прилипло к ее мокрой груди, животу…

— Пошли. Нас уже заждались…

— Вряд ли… все заняты друг другом и собой…

Алмазова резко повернулась:

— Что ты сейчас чувствуешь? — тихо спросила она.

Быков молчал. Он чувствовал присутствие рядом восхитительно красивой, холеной, страстной женщины… женщины, которая могла свести с ума одним своим взглядом… И одновременно где-то в уголках мозга у Быкова вертелись причудливые отрывки мыслей — об Оле, о жене…

— Почему ты молчишь? — Актриса всем телом прижалась к Быкову. — Тебе нечего сказать? Не верю! — Она обхватила голову Быкова, притянула к себе.

Она целовала его и глядела широко открытыми глазами ему в глаза. И он тонул в их бездонной глубине. Алмазова была женщина-загадка, женщина-чудо, женщина-очарование…

— Твои глаза говорят больше, чем твои губы, — рассмеялась Алмазова. — Мне кажется, я поняла, что ты хотел сказать… Пошли! — Она привыкла играть лидирующую роль, подчиняя мужчин своей воле. Но разве мужчины не стремились сами оказаться в этом сладостном плену?!

Они приблизились к вилле. Окна были ярко освещены, из дома доносилась музыка.

— Ты знаешь, где моя спальня? На втором этаже… впрочем, думаю, ты сам найдешь… — Ирина ушла.

Быков бросился к себе. Перед дверью он постоял, прислушался. Было тихо. Видимо, Ольга была на танцах…

Не включая свет, он добрался до бара, на глаз намешал джина с тоником, опрокинул напиток, обжигающий и бодрящий.

«Пить или не пить второй стакан?!» — пронеслось у Быкова в голове. Он решил выпить еще полбокала… Смешал, сделал несколько глотков и поставил бокал на стол.

Переодеваясь в спортивный костюм — зеленый «Адидас», он удивился, как сильно колотится сердце. «Словно во время первого свидания…»

Внезапно в комнате вспыхнул свет:

— Куда ты собрался?!

— Я не знал, что ты здесь…

Ольга рассмеялась деревянным смехом:

— Ты не ожидал меня здесь увидеть. Ты вообще был бы не прочь, если бы я исчезла. Но я, к сожалению, пока еще здесь… Я спрашиваю тебя: куда ты собрался?

— Ты устала… Тебе надо поспать. — Мысль о том, что любовница подстерегла его, угнетала Быкова.

— Ты не хочешь отвечать на мой вопрос?

— Оля, по-моему, тебе действительно лучше всего поспать! — В голосе боксера слышалось раздражение.

— Одной?! А ты пойдешь к ней?

Он мягко взял Олю за плечи. Надо было сказать ей какую-то успокаивающую ложь, в которую она бы поверила.

— Зачем нам вообще заводить подобные разговоры? Успокойся, Оленька… приди в себя!

Девушка выскользнула из его объятий:

— Что ты мне предлагаешь?! Терпеливо дожидаться, пока ты будешь развлекаться с этой состарившейся шлюхой?! — Она вцепилась ему в руку так, что на коже Быкова отпечатался след ее ногтей, и прошептала: — Так? Да?!

Быков никогда не видел ее такой рассерженной и одновременно пребывающей в таком отчаянии.

— Оля, давай обсудим все завтра. На свежую голову. Успокоившись. — Он шагнул к двери.

— Ты мерзавец, Витя! — зарыдала она. Ее лицо исказилось. — Мерзавец… Я не ожидала, что ты — такой!