Платон Обухов - Спарринг со смертью

— Что так?

— Подожгли меня зимой. Отремонтировался. Но пришлось залезть в долги.

— Деньги, я так понимаю, ты не в банке брал?

— Нет, у братвы.

— Ну, знаешь…

— Они тренировались в этом зале. Я думал, что ссуда будет беспроцентной.

— Сколько?

— Десять тысяч.

— Не волнуйся, это не проблема. Куда тебе скинуть?

— На счет клуба. — Быков назвал банк и номер счета.

— Послезавтра придут.

— Спасибо, Игорь.

— Нет проблем. Приезжай с женой летом. Отдохнете, в море покупаетесь.

— Приглашение заманчивое, но не обещаю. С этой школой столько забот…

— Ладно, Виктор Михайлович, ориентируйся по обстановке. Не забывай, звони.

— Ты что здесь делаешь? — Марико подозрительно смотрела на нее.

— Убираю. — Нина вздрогнула, она не слышала, как вошла тетя.

— Зачем?

— Дядя Лео… приказал, — еле слышно произнесла девочка.

— Ну ладно, продолжай… потом подмети в прихожей — там очень грязно. — Тряся тройным подбородком, тетя удалилась на кухню.

Нина не слишком разбиралась в женской красоте, но она видела, насколько непривлекательна ее тетя. Неудивительно, что у дяди Лео были еще две любовницы — соседка и директриса небольшого магазинчика через дорогу. И вот еще и она…

Наводя порядок в прихожей, Нина прислушивалась, как затихли звуки в квартире. Из спальни доносилось бурчание тети — она что-то сердито выговаривала дяде Лео, он не отвечал. Нина слышала, как скрипнула кровать под тяжестью тела, и все стихло.

Она остановилась перед зеркалом с тряпкой в руке. На нее смотрела бледная, тоненькая девочка.

«В этом доме мне никогда не будет хорошо», — подумала Нина, с трудом сдерживая рыдания.

Тряпка выпала из рук. Ей представилось, как дядя в очередной раз властно призывает ее, раскладывает ее, как механическую игрушку, и занимается с ней своей противной, изнурительной любовью. Она зябко поежилась.

«Я не могу здесь больше находиться, — пронеслось в ее голове. — Надо бежать… в любом другом месте мне все равно не будет хуже… Хуже, чем здесь, просто не может быть…» Она вновь посмотрела на свое отражение, и ее губы сомкнулись плотно и решительно. Да, убежать от дяди, от его липких рук… никогда больше их не видеть, попытаться забыть этот кошмар. Уйти и забыть.

— Убираешься? Еще не кончила? — Лео стоял и сонно хлопал глазами. — Какая же ты ленивая… ты все делаешь медленно! — Его глаза постепенно прояснились, он придвинулся к Нине и шлепнул ее ниже спины: — Вот тебе, маленькая негодница! — Он полагал, что шлепок приведет ее в хорошее настроение.

— Почему у вас нет детей, дядя Лео? — спросила Нина. Ей было трудно сдержать свою ненависть.

Лео побагровел.

— Какое твое дело, дура?! Иди, почисти туалет! Иди, иди… Тебя тут кормят, одевают, обувают… приходится отрывать от себя, чтобы тебя согреть и сделать так, чтобы ты ни в чем не нуждалась… Ты живешь, как в раю, и знаешь, что без нас ты бы пропала… сдохла бы на улице, в какой-нибудь грязной канаве, как тысячи беженцев… Мы тебя приласкали, отнеслись к тебе, как к собственной дочери, может быть, даже лучше… А ты, похоже, этого не ценишь. Иди и чисти туалет… Нечего на меня глазеть! А я пойду проверю, как ты это будешь делать…

Через некоторое время дядя Лео появился в ванной комнате. Он смотрел в зеркало на отражение Нины, безропотно сновавшей с тряпками и шваброй. Вот она наклонилась, и платье туго обтянуло ее. Лео облизнул губы. Сонливость пропала. Он подскочил к девочке и спустил трусы.

— Бери в рот! — приказал он, похотливо ухмыляясь.

…Нина чувствовала, как в ней подымается волна ненависти.

«Хватит! — Ярость захлестнула ее. — Пора кончать с этим… Любой ценой!»

Ее зубы сами сжались. Лео завизжал.

Нина отпрянула. Лео корчился от боли. Его лицо было искажено.

— Сука-а-а!!! — хрипел он. — Сука!

Нина схватила флакон одеколона и ударила дядю по голове с такой силой, что сосуд из толстого стекла превратился в мелкое крошево. Лео рухнул на кафельный пол.

Схватив швабру, она молотила по дяде так, как молотят зерно на току, без пауз, без перерыва… Яростно и непримиримо, вымещая всю боль, всю ненависть, все скопившееся в ней отчаяние. Сначала он пытался увертываться, а затем обмяк. Нина отбросила швабру и стала пинать Лео ногами. Ее отчаянная энергия казалась неиссякаемой.

Лео затих. Нина подхватила вантуз, которым чистила раковины. Сейчас она могла отплатить дяде, и Нина резким движением всадила вантуз в зад Лео. Он громко взвыл.