Андрей Воронин - Инструктор. Кровавый реванш

Однако, несмотря ни на что, сотрудникам Аналитической службы безопасности Забродову и Растаеву нужно было продолжать делать свою работу. На этот раз за ними прислали бронетранспортер и два «уазика» с охраной.

Полковник Маковский встретил их в коридоре штаба.

– Как вы? Все нормально? – с тревогой спросил он.

– Целы и невредимы – это главное, – ответил Забродов.

– Лично мне было страшно, но все уже позади, – добавил Макс.

– Такого дерзкого нападения у нас здесь уже давно не было.

– Значит, нам повезло, полковник, – улыбнулся Забродов.

Когда сотрудники АСБ остались вдвоем в кабинете, Растаев сказал:

– А вы не простой мужик, Илларион Константинович. Я думал, что с ума сойду. Так страшно мне еще никогда не было.

– Визжал ты прилично, так что верю.

– Илларион Константинович, я аналитик, я даже в тире никогда не стрелял, а тут такое…

– Ладно, не оправдывайся, – хлопнул сослуживца по плечу Забродов.

– Если бы не вы, нас бы всех там убили, в смысле меня. Так что благодаря вам…

– Макс, не будем об этом. Что было, то прошло. Главное, остались целыми.

– Вы, наверное, служили в каком-нибудь элитном спецподразделении? Всех боевиков перестреляли, как в компьютерной игре про супергероя.

– Где служил, там служил. И, как ты сам понимаешь, супергероев нет, есть просто хорошо подготовленные люди.

– Как бы там ни было, но я обязан вам своей жизнью.

– Давай уж начинать работать, «обязанный», – улыбнулся Забродов.

Через два дня Илларион и Макс, выполнив задачу, вернулись в Москву на военно-транспортном самолете.

– Андрей, ты сделал уроки? – вернувшись с работы, спросила сына Ирина Фемидина.

– Еще немного осталось – математика и русский язык. Мама, можно, я еще посижу немного в Интернете?

– Нет, доделай сначала уроки, – раздевшись в прихожей и направляясь на кухню, ответила сыну Ирина. – Ты всегда любишь тянуть до последнего.

– Хорошо, сейчас доделаю, – отозвался из своей комнаты Андрей.

– Привет, мама, – вошла на кухню и поздоровалась десятилетняя Маша.

– Здравствуй, доченька, – обнимая девочку, сказала Ирина. – А как у тебя прошел сегодня день?

– Все как обычно, сначала школа, а потом балет. Ничего особенного.

– Оценки получила? – поинтересовалась у дочери Ирина.

– Нет, меня не вызывали.

– Что ж, отсутствие оценок – это тоже результат, – хлопоча возле плиты, улыбнулась Ирина.

– Знаешь, мама, я сегодня вернулась из школы, взглянула на фотографию папы и заплакала. Жаль, что его больше нет с нами.

Женщина повернулась к дочери и прижала ее к себе:

– Я тебя понимаю, Машенька, очень хорошо понимаю.

– Я вспомнила, как папа учил меня летом ловить рыбу. Он шутил, изображая плотвичку, попавшуюся на крючок. Так смешно было.

– Вот и вспоминай, доченька, только хорошее и смешное, тогда тебе будет легче. Хорошо, моя милая?

– Ладно. Только, мама, согласись, даже если я буду вспоминать только веселое о папе, мне все равно будет грустно.

– Да, будет грустно, но так у тебя все же будет полегче на душе, – посоветовала Ирина, а сама едва не расплакалась.

На кухне появился Андрей.

– Я слышал, что вы о папе говорили.

– Да, о папе, – вздохнула Ирина.

– Мама, послушай, я тебе раньше не рассказывал. Утром, накануне гибели, папа вошел ко мне в комнату. Я повторял уроки. Он сказал, чтобы я тебя берег и не расстраивал. Я стараюсь, только вот с домашней работой затягиваю.

– Ничего, ты же хорошо учишься, сынок, а это самое главное, – прижимая и сына к себе, сказала Ирина. – Несмотря на то что папы не стало, мы – семья и должны всегда поддерживать друг друга.

– Мама, я пойду и прямо сейчас доделаю уроки, чтобы ты не переживала и не сидела потом со мной допоздна, – сказал Андрей.

– Отличная идея. Хорошо, сынок, отправляйся в свою комнату.

Когда Андрей вышел из кухни, Маша спросила:

– Мама, я могу тебе чем-нибудь помочь? Давай, например, я уберу в своей комнате, сделаю влажную уборку. Мне так будет веселее.

– Если тебе будет лучше, тогда я согласна, – Ирина поцеловала дочь в щеку.

Оставшись одна, она почему-то вспомнила слова дочери: «Он шутил, изображая плотвичку, попавшуюся на крючок». Ирина присела на краешек стула и вытерла подступившие слезы: «Больно смотреть на детей, они очень тяжело переживают утрату отца. Их глаза наполнены непередаваемой грустью. Мы были так счастливы, и как все перевернулось в одночасье».

Поздно вечером, когда дети легли спать, Фемидина открыла кабинет мужа и вошла внутрь. Она подолгу останавливалась возле каждой картины, написанной Виктором, трогала руками, словно касалась супруга. Она задержалась возле стола. «Вот здесь он сидел, работал, что-то записывал, думал… Как переменчиво время. Два слова «был», «не был» – и вся человеческая жизнь между ними», – подумала женщина и, отодвинув стул, села.