Альберт Байкалов - Проклятие изгнанных

– Ширнуться хочет, – пошутил Колька, неожиданно удивившись своему остроумию.

– Уак-ква! – вскрикивала дочь.

– У-уу! – гудела Кома, пытаясь успокоить ее. Делала она это больше из-за того, что издаваемые крохой звуки добавляли внутренним ощущениям кошмарности.

Чей это был ребенок, ни она, ни, тем более, Колька не знали. Вернее, то, что девочку родила Кома, было понятно, но кто ее отец, оставалось загадкой, и, наверное, останется ею навсегда. В каждодневной свалке разгоряченных очередной дозой людских тел участвовали десятки районных наркоманов обоего пола. Половина их принадлежала к мужским особям, по крайней мере, внешне. И где-то треть еще не до конца утеряли репродуктивную способность. Уму непостижимо, что у Комы вообще смог кто-то родиться. Нет, врожденных недостатков и отклонений у нее не было. Еще пять лет назад хрупкая, с большими голубыми глазами Ковалева Татьяна Сергеевна встречала вместе с выпускниками столичных школ рассвет первого дня взрослой жизни, даже не подозревая, что он же станет и ее закатом. Мама не могла нарадоваться успехам дочери, поступившей в престижный вуз, и делала все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Все чаще в доме появлялись развеселые компании, а в холодильнике надежно прописалось пиво и разного рода алкогольные коктейли. Ко второму курсу их сменили более тяжелые напитки, а Танечка уже узнала стоимость услуг врача-нарколога. Виня во всем напряженную учебу и стремительный темп жизни, мама продолжала вкалывать на трех работах и закрывать глаза на новые пристрастия дочери. Так, энергетические напитки объяснялись необходимостью посидеть над учебниками ночью, а таблетки – улучшить качество мыслительного процесса на сдаче сессий и зачетов. Постепенно, сама того не замечая и уверенная в том, что в любой момент может начать все заново, Таня «села на иглу», вылетев за неуспеваемость с последнего курса университета и превратившись в Кому. А в конце весны у нее «завис» Колька. Тогда она уже была беременной.

Кому увезли в родильный дом с улицы. Она была под кайфом, да и не собиралась еще рожать на седьмом месяце. Хотя, возможно, она вообще не собиралась этого делать. Уже утром Кома сбежала из больницы в казенном халате за очередной дозой, прихватив с собой два телефона соседок по палате. Кражу женщине простили из-за сложных обстоятельств. Дочь, натренированная бороться за свое существование с самого зачатия, росла на удивление крепким ребенком. Но было у нее три недостатка: она иногда кричала, хотела есть и еще ходила под себя, поскольку добраться до туалета в месячном возрасте самостоятельно пока не могла, чем сильно раздражала молодую мамашу.

Колька вновь вернулся в реальный мир и с удивлением обнаружил, что у кроватки уже никого нет. Каким-то чудом материнскому инстинкту, вынужденному в наше время приспосабливаться под непредсказуемый норов алкоголичек и наркоманов, удалось отправить Кому на кухню, чтобы приготовить смесь. Благо подруги-наркоманки попутно с кодеиносодержащими препаратами покупали в аптеке на сдачу детское питание.

Колька ощутил новый прилив страха. В какой-то момент ему показалось, что по внутренностям провели кисточкой под напряжением. Воздух вдруг застрял в легких, а сердце замерло. Он резко сел, но тут же упал на правый бок. Прислушиваясь к своим ощущениям, закрыл глаза, и в голове сразу словно что-то лопнуло, а по телу пробежала волна неприятного жара, оставив за собой липкий и мерзкий пот.

– Кома! – позвал он и, не дождавшись ответа, снова повернулся на другой бок: – Надо что-то делать…

– Снимать штаны и бегать! – огрызнулась девушка, каким-то чудом вновь оказавшаяся у детской кроватки.

Ребенок уже не плакал, а жадно чмокал грязной соской, надетой на немытую бутылочку. Покормив дочь, Кома попыталась выпрямиться, однако, ухватившись руками за край кроватки, так и осталась стоять, согнувшись.

– Кумарит меня! – простонал Колька и сгреб под себя простынь.

– Не тебя одного, – выпрямилась, наконец, Кома.

– У-ух! – содрогнувшись, попытался сесть Колька.

– Чего стонешь? – взорвалась она. – Иди, придумай что-нибудь! Еще немного, и загнемся.

– Может, придет кто? – с надеждой посмотрел он на нее.

– Кто к тебе придет? – продолжала злиться Кома. – Все на нуле…

– И что ты предлагаешь? Идти убивать?

– Кого ты сейчас сможешь убить? – расстроенно проговорила она. – Может, твои в долг дадут?

– Мать, что ли? – не удержался Колька и разразился отборными матами. – Ты чего несешь?!