Альберт Байкалов - Проклятие изгнанных

– Конечно. Скажите, что я правда не знал. Мы прожили с ее мамой не больше двух месяцев, а потом расстались.

– Хорошо. – Матвей собрался уходить, но Святослав остановил его:

– Может, вам что-то надо?

– Нет, абсолютно ничего.

– Судя по всему, ей сейчас двадцать четыре. Кем она стала?

– Человеком, – улыбнулся Матвей. – Я расскажу ей все, и она с вами свяжется.

– Я буду ждать! – крикнул вдогонку Святослав.

Матвей тронул машину с места и посмотрел в зеркало заднего вида. Святослав с задумчивым видом смотрел из-за забора им вслед.

– Ты чего такой загадочный? – не выдержала Марта.

– Даша, ты не хочешь познакомиться с бабушкой? – вместо ответа спросил Матвей.

– У тебя здесь родня? – удивилась она.

– Это как раз у тебя.

– С чего ты взял? – Даша высунулась между спинками сидений.

– Ты говорила, что росла без отца, а фамилия у тебя по матери Рязанова.

– Так, – протянула она. – Кажется, я начинаю догадываться, почему ты спросил…

Были уже сумерки, когда, проехав по измотанным жарой московским улицам, Матвей свернул во двор дома, где жила Даша. Нашедшая родственников молодая женщина, пресытившись впечатлениями, мирно спала на заднем сиденье. Однако, едва машина встала, она зашевелилась:

– Уже?

– Только, – вздохнул Матвей и с тоской подумал: «Ради чего живу? Ну, нашли мы сегодня Даше отца и бабушку, узнали, почему ей завещала Анфиса квартиру, а что толку? Кому это надо? И вообще, на что трачу жизнь?»

Если сказать, что Сурок изнемогал, то не сказать ничего. Он с трудом держался на ногах. Спина и шея казались деревянными, ног он не чувствовал. Тем временем вернувшаяся под вечер хозяйка и ее гости долго и шумно что-то обсуждали на кухне, по очереди принимая душ. Все это время Сурок стоял, боясь шелохнуться. В похожей на бетонный пенал кладовой нельзя было даже развернуться. Он вообще удивился, как у него получилось втиснуться на этот кусочек свободного от хлама пространства. В спину, аккурат в позвоночник, упирался руль велосипеда, чуть выше – перевязанные в пучок палки, в икру давил верхний край металлического ящика со старыми тетрадями.

Время тянулось мучительно медленно. Ко всему, он провел в этом аду уже не один час и стал различать по голосам, кто говорит.

– Даша, ты когда официально новоселье будешь праздновать? – донесся до его слуха голос молодой женщины, которую все называли Мартой.

– Думаю, обойдусь без этого, – ответил другой женский голос. – Ведь я стала хозяйкой квартиры в результате смерти ее хозяйки. Даже не по себе как-то.

– Еще бы, – хмыкнул Матвей.

У Сурка от напряжения перед глазами поплыли красные круги. Ему стало казаться, что он уже израсходовал весь запас кислорода в кладовой и скоро попросту вывалится в коридор. По лицу и спине текли крупные капли пота. Ко всему прочему начало гудеть в голове. Пытаясь отвлечься, он стал мысленно разговаривать с сидевшими в кухне людьми.

– Когда еще архивом займемся? – спросил Матвей.

– Да хоть сейчас, – ответила женщина, которую звали Дашей.

«Сейчас не надо, пусть валят домой! – нахмурился Сурок. – Ты завалишься спать, а я тихо ускользну».

– Тогда до завтра? – раздался голос Матвея.

«Конечно! Нечего здесь чаи распивать!»

– Посидите еще! – стала уговаривать Даша.

«Ты, девка, совсем опупела! – разозлился Сурок. – Молчи! Пусть катятся!»

– Поздно уже, – прохныкала Марта.

«Умничка! Конечно, поздно. Мне еще ждать, когда Даша уснет».

Он до того вошел в роль, что, когда гости прощались в коридоре, вслух сказал «давайте». Хорошо, что пересохшая от долгого молчания и жажды глотка лишь издала едва слышное сипенье, а так неизвестно, чем бы все закончилось. Наконец Даша закрыла за гостями двери и, напевая под нос какую-то мелодию, пропорхнула куда-то мимо чулана.

Сурок слегка успокоился, но вдруг чуть не вскрикнул оттого, что пол поплыл куда-то вниз и влево. Начала кружиться голова. На всякий случай он нащупал сбоку полку и ухватился за нее.

Между тем Даша прошлепала в ванную.

«Может, пока она там, прошмыгнуть к дверям?» – мелькнула мысль.

Однако она почти сразу торопливо вернулась в комнату. Шаги стихли.

Сурок осторожно стал давить на двери. Едва слышно скрипя, они приоткрылись. Он толкнул сильнее и замер, сжавшись от скрежета. Почему-то днем, когда он их открыл, не было слышно ни звука.

– Мамочка! – раздался испуганный голос Даши.

Сурок замер, весь превратившись в слух. Свет везде был выключен.