Владимир Колычев - Свинцовая совесть

– Хочешь сказать, что добрался до моего личного дела?

– Я разведчик, а не шпион… Во-первых, ты не из тех женщин, которые могут изменить своему мужу. Во-вторых, у тебя нет обручального кольца. А в-третьих… – Он нарочно затянул паузу.

– Что «в-третьих»? – не вытерпела Ольга.

– Ты замужем?

– Нет.

– А в-третьих, ты сама во всем призналась…

На самом деле Глеб наводил о ней справки, для этого ему пришлось проникнуть в кабинет начальника госпиталя. Дверь у него солидная, из массива дуба, но замок там хлипкий, шпилькой открыть можно. А то, что печать сорвать пришлось, так это не страшно. Ну, поднял бы он тревогу на следующее утро, и что?..

– Может, ты знаешь, сколько мне лет?

– Если судить по тому, как ты выглядишь, то лет двадцать. Но так не бывает. Ты врач, ты училась как минимум шесть лет. И стаж работы у тебя есть…

– Мне двадцать девять.

– Значит, в сорок ты будешь выглядеть на тридцать. А в пятьдесят – на тридцать пять. Меня это вполне устраивает…

– Я уже была замужем, у меня есть ребенок.

– И ей шесть лет…

– Ты и про мою дочь знаешь?

– Я догадался.

– Все-таки ты смотрел мое личное дело.

– Ты можешь меня зарезать, ты можешь меня задушить, ты можешь просто оставить меня без своей любви, – повинно склонил голову Глеб. – Для меня в равной степени смертельно все. Хотя лучше зарежь меня. Или задуши…

– В моем личном деле ничего не сказано про моих мужчин, – Ольга ладонями взяла его за щеки, подняла голову и посмотрела ему в глаза, ожидая упреков в свой адрес.

– Зачем ты это мне говоришь?

– Я хочу, чтобы ты все знал.

– Что было, то было…

– Но в одном ты прав, я никогда не изменяла своему мужу… – сказала Ольга и сама поцеловала его в губы.

Молодая женщина усадила Глеба на кровать, будто собираясь забраться к нему на колени, но вместо этого мягко толкнула в грудь. Он лег на спину, а она повернулась к нему спиной и, ничего не говоря, ушла…

Вернулась она ночью, тихонько прошла в палату, плотно закрыв за собой дверь. Лунный свет серебристым шлейфом вился от окна, обтекая Ольгу и создавая вокруг нее магическое сияние. И когда она скинула халат, стала похожа на русалку. Ее тело серебрилось, как чешуйчатый хвост этого мифического создания. Она нырнула к Глебу под одеяло, и он ощутил ее нежную кожу.

– Ничего не спрашивай, – прошептала Ольга, целуя его в губы, щеки.

Он ничего и не спрашивал. А зачем, если ответы на все вопроса она могла дать на языке тела? Под халатом у нее ничего не было, значит, она знала, зачем шла. Она извивалась под ним, ее спина мелко дрожала от желания, дыхание жаркое, чувственное, внутри все горит. Значит, женщина она страстная и охочая до крепких мужских ласк. Да и привычная, что уж тут говорить. Хорошо это или плохо? На этот вопрос Глеб ответа не искал. Сейчас он безмерно рад нахлынувшему вдруг счастью, а чем оно обернется для него – покажет время…

Стирка белья – дело сложное. Берешь печную золу, заливаешь ее водой, отстаиваешь и получаешь мыльный раствор, замачиваешь его с бельем, которое потом до судорог в мышцах таскаешь по стиральной доске, затем полощешь в холодной речной воде до посинения губ. Так было давно. Стиральная машинка с ручными валками для отжима белья, ванна с проточной водой, полоскание, сушка – это технология вчерашнего дня. Почему? Да потому что у Глеба есть деньги для современной стиральной машинки; «боевые» за полгода получил, а это сумма немалая. Забрасываешь белье в барабан, задаешь режим, включаешь сушку – и, пожалуйста, через пару часов получаешь готовый продукт.

– Жаль, утюга в машинке нет, – сказал он, понюхав ароматно пахнущую, еще теплую тельняшку.

– Ничего, я тебе поглажу, – улыбнулась Ольга и мягко ткнулась лбом в его плечо.

Из госпиталя его выпишут на днях, затем отправят в санаторий, только он никуда не поедет, потому что Ольга свой отпуск уже отгуляла. Военно-врачебная комиссия свой вердикт еще не выносила, но и без нее Глеб уже чувствует, что не сможет работать в горах на прежних условиях, а воевать вполсилы – это верная смерть. А он не желает умирать, потому что с ним Ольга, и ему вовсе не хочется покидать этот маленький уютный мирок, в который она его впустила.

– Не тебе, а тебя, – поправил он ее. – Меня надо гладить, а со своей тельняшкой я сам как-нибудь справлюсь. И белье все переглажу. Только не сейчас. Завтра. Когда ты на работе будешь. А сейчас нам нужно машину на «интимном» режиме опробовать…