Владимир Ераносян - Бойня

Кличка «Красс» принадлежала вожаку «братства» Василию Красову. Он собрал своих татуированных бойцов в пивном ресторане на Сухаревке, где двадцать четыре плазменных экрана могли быть разбитыми в любую секунду, если бы «Спартак» не сравнял счет. – Рабы зажрались! Бегают, как подстреленные, а мы в них еще не стреляли! На хрена столько черномазых ниггеров в команде!

Затем уязвленный ничьей Вася, наверняка уверенный, что «рабы» восстали, решил, что подавить «восстание» сумеет только он. Так же эффективно, как Лициний Красс, будущий триумвир Рима, разбил армию рабов Спартака. Прямо сейчас Вася не мог распять вдоль «Аппиевой дороги» продажных футболистов и их не по заслугам высокооплачиваемого тренера, причастных к договорному, на взгляд Красса, матчу.

Поэтому свой гнев Вася обратил на музыкантов дешевого оркестра мариаччо в сомбреро, обслуживающих банкет не болеющей ни за каких футболистов компашки. Людей, отмечающих чей-то день рождения, напрягало соседство футбольных фанатов, но они продолжали отдыхать за столом неподалеку от сценического подиума, высказывая замечания лишь метрдотелю. Тот только кивал и обещал утихомирить бритых парней. Как только найдет хозяина или хотя бы охранника…

Музыканты имели восточную внешность, что в данный момент послужило им приговором. Бритоголовые парни вытолкали их со сцены. Самый ретивый из бритых снял майку, гордо обнажив коловрат на груди, и заорал в микрофон:

– Россия для русских! Москва для москвичей! Слава России!

Он вскинул руку в фашистском приветствии, завершив свой спич призывным возгласом: «Зига!» Кое-кто из ребят Красса ответил: «Зага!» А Красс на это только осушил очередную кружку пива.

К оголтелой братии подошел какой-то кавказец со стильной бородкой, хорошо одетый. Видно, кто-то из владельцев. Не из пугливых. Подошел с одним охранником, стоящим с трясущимися поджилками вдалеке.

– Ребята! Вы мешаете моему бизнесу. Люди, чьих музыкантов вы прогнали со сцены, проплатили банкет… Они, кстати, евреи. А я армянин. И это моя страна, так же как ваша, я здесь родился и вырос. И вы пьете дешевое пиво в моем заведении. Ваш чек – копейки по сравнению с чеком той компании, которой вы мешаете. Милицию вызвать?

– Ты милицией меня хочешь напугать? – наконец поднял голову Красс. – Или хачами своими?

– Я не хочу никого пугать, здесь у нас отдыхают независимо от наций. Полно иностранцев. Вы что хотите?

– «Стрелки».

– Что, по девяностым ностальгия?

– Ладно, пусть играют… – смягчился Вася. – Мы не против. А ты молодец, смелый. Единственный, кто не засунул язык в жопу. Подошел и стал защищать свой бизнес. У каждого своя борьба… Учитесь, братва, вот один, с тощим охранником, подошел. А нас тут десять человек! Это есть храбрый хач, не баран, не чурка! Ладно, хачик, иди своей дорогой, мы щас допьем и ретируемся. Бить твою мебель и телевизоры не будем не потому, что у тебя камеры стоят. А потому, что у меня вызвал уважение твой поступок.

И они действительно скоро ушли. Как по команде. Пар выпустили на улице, в спальном районе. «Карлики» зарезали узкоглазого дворника – киргиза, который имел неосторожность подметать двор до рассвета.

Интермедия Мечты и Грусти

У Кадырбека, так его назвала мама, была мечта. Нет, у него все было в порядке. Работу в Москве он нашел относительно быстро – помогли друзья из его селения неподалеку от заповедного озера Иссык-Куль, «горячего озера», не замерзающего даже зимой. Односельчане трудились в Москве в очень большой конторе ЖКХ, которая обеспечивала своих рабочих – трудовых мигрантов – годовой регистрацией. Вскоре и он стал подметать дворы, сгребать снег, колоть лед… А рядом колола лед Жубаныш. «Утешение» – так ее звали в переводе с киргизского. Она была родом из самого Бишкека.

Сперва Кадырбек мечтал о покупке машины, которая позволит заняться извозом богатых москвичей и отсылать домой большие деньги. Но как только он увидел Жубаныш, он стал мечтать о ней.

Однажды она споткнулась на скользком льду, а он успел ее подхватить. Она сказала, что никогда не каталась на коньках. И Кадырбек это запомнил.

Потом приятели-односельчане, заметив интерес Кадырбека, поведали ему о том, что не стоит связываться с позорной женщиной. У Жубаныш был ребенок – внебрачный бастард. Такая красавица никогда бы не оставила Бишкек, если бы не позорная связь с женатым мужчиной. Скорее всего, она потеряла девственность и честь в пятнадцать, когда была пьяна. Вот почему у нее нет мужа, никто ей никогда не помогал, даже родные отвернулись, и она покинула родные края со всем своим незамысловатым нищенским скарбом и семилетним ребенком.