Сергей Самаров - Боевая стая

Однако в предутренней темноте, рассматривая скалы, вернее, даже не сами скалы, а направление, в котором они должны были находиться, Шереметев удивился. В нескольких местах он видел характерное зеленое свечение. Это были легкие мелкие облака теплого пара, что выходили из стен, где, видимо, хорошо замаскированные, находились вентиляционные отверстия. Если бандиты тщательно готовили это убежище, они должны были предусмотреть все, в том числе и вентиляцию. И они, видимо, предусмотрели.

К наступлению рассвета все было готово, о чем Шереметеву доложил лейтенант Лукашенков.

Григорий Владимирович еще раз сверился с биноклем, а потом позвонил старшему лейтенанту Медведю:

– Как дела, Василий?

– Мы, Гриша, уже готовы, – сообщил Медведь. – Ждем сигнала.

– На часы посмотри.

– Смотрю.

– Ровно через три минуты. Секунда в секунду. Апп… Отсчет пошел…

Лейтенант Лукашенков тоже стоял и ждал, глядя на часы. Солдат исполняющий обязанности помощника минометчика, застыл с поднятой в руках миной. Второй помощник минометчика вворачивал головной взрыватель в следующую мину, подготавливая ее к выстрелу.

В этой ситуации капитану Шереметеву не было никакой необходимости следить за своей секундной стрелкой, и он поднял к глазам бинокль. Светало стремительно, и скалы уже виднелись отчетливо…

Два миномета ударили дружно, и эхо, рокоча, прокатилось по округе, пробуждая наступающий день, но постепенно растворяясь и стихая в лесном массиве в ожидании новых выстрелов.

Вообще-то, если миномет стреляет рядом, лучше всего закрывать уши руками, слишком сильный удар приходится на барабанные перепонки. Так делали все, и лейтенант Лукашенков, и солдаты. Но у капитана Шереметева руки были заняты биноклем, поэтому он от первого же выстрела слегка оглох. Хорошо еще, что опыт позволил капитану быстро сориентироваться и открыть рот, удар по барабанным перепонкам так легче переносится. Мины легли точно среди скал, хотя не могли, наверное, сразу поколебать каменную твердыню.

– Хороший прицел. Повторяем без коррекции последовательным огнем, – скомандовал Григорий Владимирович, послал с трубки вызов старшему лейтенанту Медведю и повторил ему те же слова. Потом все же отошел на несколько шагов от миномета, пожалел свои уши.

«Последовательный огонь» – это когда выстрел следует за выстрелом, и воздух в округе начинает натужно выть и реветь от летящих одна за другой мин. Беда миномета в том, что он имеет мощную отдачу, и даже тяжелая опорная плита не в состоянии эту отдачу погасить. Прицел, как правило, сбивается, но опытный минометчик прицел выравнивает легко. С минометом старшего лейтенанта Медведя работал опытный минометчик. Лейтенант Лукашенков отставал за счет более долгого выравнивания прицела и на три мины напарника успевал послать только две свои. Тем не менее мины ложились одна за другой точно в скалы, и уже видны были разрушения наиболее хрупких пород. Над скалами образовалось густое и непреходящее облако пыли. Наверное, и в логове бандитов стояла такая же пыль, и дышать было нечем. Восьмидесятидвухмиллиметровый фугас имел мощную разрушительную силу. Выжить после такого обстрела можно, если с головой закопаться в самый дальний угол, но вести бой и сопротивляться уже намного сложнее. Даже после обстрела человек бывает, как правило, в состоянии паники. Он смутно понимает, что выжил, счастлив одним этим и панически, двумя руками, до судороги в пальцах, цепляется за свою жизнь и не готов, как было совсем недавно, умереть в бою, потому что только что вот пережил смерть. После такого обстрела даже самые стойкие и опытные бойцы теряют голову. Не случайно на любой большой войне каждое наступление начинается с артподготовки. И не только потому, что она отрывает передовые части от тыловых, она еще и разума лишает того, кто под нее попал [16] Даже не изучая науку о звуковой волне, военные еще в древности использовали звук для устрашения. Так, Дмитрий Донской выставлял на стены Москвы пушки, не имеющие ядер и заряженные только порохом. Один звук выстрела сбивал со стен штурмующих Москву татар. А в конце девятнадцатого века военные пришли к устойчивому выводу о психическом подавлении противника артиллерийским обстрелом. Современная наука подтвердила эти интуитивные выводы военных. Взрыв современной фугасной мины от 82-миллиметрового миномета создает звуковую волну порядка ста семидесяти децибел. А уже при уровне звука в сто шестьдесят децибел возможен разрыв барабанных перепонок и легких и смерть человека только от одной силы звука. Звук силой в 160 децибел возникает при переходе самолета на сверхзвуковую скорость. Не случайно американцы во время войны во Вьетнаме использовали это при бомбардировках Ханоя. И, как утверждают американские военные специалисты, результат перехода самолетов на сверхзвук в бреющем полете был более эффективным средством, чем сами бомбардировки города. .