Виктор Доренко - Золото Рейха

— Слушай, хватит, может? — сказал Даниленко, вытирая пот со лба.

— Что хватит? Ни одного медальона сегодня не нашли. А копаем уже целый день. Смотри, какую яму разворотили!

— Не нашли сегодня, найдем завтра.

Первушин копал землю, а Даниленко перебирал ее в руках, разминая каждый комок. Брезгливость была ему совершенно несвойственна. Руками, которыми он пять минут назад держал череп с дыркой во лбу, этот солдат совершенно спокойно мог взять бутерброд с куском колбасы и жадно есть. Его напарник был ему под стать.

— Слушай, Андрей, может, пожрем? — предложил Даниленко.

— Погоди, вот еще минут двадцать покопаем…

— Да ну! Брось! Все равно, чувствую, ничего сегодня не найдем.

— Не найдем, не найдем… Помнишь, как было три дня назад? Ты тоже тогда говорил, ничего не найдем. А я рыл, рыл — и сразу два медальона попалось.

— Да, помню, повезло тебе. Только капитан наш жмот… Слушай, Андрей… — Даниленко прыгнул в яму, и солдаты оказались друг против друга.

— Ну чего тебе? Говори.

— Слушай, знаешь что? — зашептал Иван Даниленко. Ему оставалось служить на полгода больше, чем его товарищу. — Я вот что думаю: может, мы прокинем нашего капитана?

— Как это «прокинем»? — Сообразительность не входила в число достоинств ефрейтора Первушина.

— Да очень просто. Откопаем и заберем себе штук пять медальонов. А потом, когда я дембельнусь, продадим.

— А кому ты будешь продавать?

— Да это не проблема. Найдем. В Минске немцев до фига! Их сразу узнать можно. Ходят обычно в шортах, в кроссовках, веселые такие, клацают своими фотиками.

— И как ты это сделаешь? — Первушин даже покраснел от напряжения. Подобная мысль и ему приходила в голову, но он в отличие от смышленого Ивана Даниленко не знал, как ее реализовать.

— Главное знаешь что? Главное — найти их.

— А что скажем капитану? — прошептал ефрейтор.

— Да что ему говорить? Ничего не скажем! Скажем, ничего не нашли. На нет и суда нет.

— Погореть можем. И тогда ни тебе ни мне уже не работать на этой яме.

— И что он нам сделает?

— Как это что? Договорится с командиром части и отправит нас за город на свинарник. А вот там придется повкалывать.

— Нам повкалывать? — расхохотался Даниленко, глядя прямо в глаза своему напарнику. — Так ты уже почти дембель. Да и мне осталось немного. Там что, салабонов нет, чтобы вкалывать?

— Да, это ты хорошо придумал. А вдруг капитан не отдаст деньги, которые мы ему заработали?

— Вот это, конечно, другое дело. Но если ему ничего не говорить…

— Ладно, давай покурим, подумаем. Солдаты устроились на дне ямы, где валялись еще не собранные в картонные коробки кости, и закурили рабоче-крестьянскую «Приму». Они жадно затягивались, держа сигареты перепачканными в земле пальцами.

Когда приятели уже докуривали, над ямой появилась голова отставного капитана Сапунова.

— Ну что, орлы, сидим? — спросил он.

— Да вот, товарищ капитан, перекурить решили.

— Перекурить — это хорошо. Нашли что-нибудь?

— Да, пять черепов и кучу костей. А вот медальонов — ни одного. Херня какая-то, товарищ капитан.

— Херня не херня… Копать надо лучше!

— Да тут земля к тому же, товарищ капитан, — быстро заговорил Даниленко, — роешь, роешь ее, а она как камень.

— Да и камней тут хватает, товарищ капитан, — поддержал своего напарника Первушин. — То ли их засыпали булыжником, то ли здесь какие-то фундаменты были…

— Ладно, не рассуждайте, еще до ужина два часа будете вкалывать.

— Повкалываем, товарищ капитан, только пить хочется.

— Попить я вам, орлы мои, принес, — сказал капитан и бросил на дно ямы флягу в брезентовом чехле. — Там пиво, так что осторожно, — предупредил он.

— Пиво — это хорошо, — обрадовался ефрейтор, отвинчивая пробку на цепочке. Он приложился к литровой фляге и, наверное, с минуту не отрывался от нее.

— Эй, хорош, все высосешь! — испугался Даниленко.

— И тебе хватит. На, — ефрейтор протянул флягу товарищу, и тот, даже не вытерев горлышко, принялся жадно лакать тепловатую жидкость.

Наконец он утолил жажду и прошептал:

— Сам не работает, сволочь, а нас припахивает.

— Но он же нам платит, — возразил Первушин.

— Платит… Тоже скажешь. По десять марок за медальон.

— Десять не десять, а понемногу набегает, — чуть дружелюбнее улыбнулся ефрейтор.

— Ой, друг, уйдешь ты, с кем я останусь?

— Не переживай, Ваня. Уйду я, будешь здесь, на яме, за начальника. Дадут тебе пару каких-нибудь салабонов, они будут рыть, а ты командовать.