Баян Ширянов - Последняя битва Пономаря

2.

Данила Сергеевич ворвался в апартаменты Шамана, нашел его в одной из комнат, распихал, притворявшегося спящим Основателя.

– Ты чего? – Протяжно, словно спросонья, спросил Грибоконь. – За тобой, что, гонятся?

– Только что шестерки Пономаря замочили всех наших.

– Ваших. – Тихо поправил Михаил Львович, но Рыков, этого не услышал.

– Я один в живых остался.

– Один? – Удивился Шаман.

– Да! Один! – Вскричал Рак.

– И чего же ты от меня хочешь?

– Спаси меня! – Данила Сергеевич, в истерике, схватил Грибоконя за грудки и встряхнул так, что порвалась пижама. – Я… Я приказал… Сбросить на Москву ядерную бомбу! Я не хочу умирать! Помоги же!

– Не могу. – Шепнул Михаил Львович.

– Что? – не понял Рыков.

– Не могу! – Громко повторил Основатель и вонзил в печень Апостола штырь алюминиевой расчески, сопроводив это движение таким мощным энергетическим выбросом, что брюшина Рака буквально взорвалась, обдав Михаила Львовича смесью крови и каловых масс, а самого умирающего Апостола отбросило к двери.

– За что? – Прохрипел Данила Сергеевич, глядя на свои внутренности и пытаясь, судорожными движениями рук, запихнуть все обратно. Через секунду он умер.

– За извращение. – Строго сказал Грибоконь, но эти его слова уже никто, кроме тонких сущностей, не услышал.

3.

– До запуска баллистической ракеты с кассетным ядерным зарядом осталось десять минут. – Произнес синтезированный женский голос. – Прошу подтвердить цель удара.

«Москва». – Ввел на клавиатуре полковник. И нажал клавишу «enter».

– Продолжаю отсчет…

4.

Вернулись наркобоевики. Шестеро, вместо восьми.

– Двоих убили. – Бесстрастно сообщил Андрей Андреевич.

– Ну, а мы когда же? – Игнат Федорович нервно прошелся по вагону.

– Через шесть минут. – Ответил йог.

– А поздно не будет?

– Все под контролем. Ему нужны эти минуты. – Ничего не уточняя проговорил Авраамов.

Лакшин посмотрел на часы, потом на Пономаря. Тот сидел совершенно спокойно, даже отрешенно, словно вокруг него вообще ничего не происходило.

Эти минуты стали для оперативника самыми длинными в его жизни. Секундная стрелка просто не желала шевелиться, будто в часы кто-то налил клея и теперь они тикали так медленно, словно само время возжелало остановиться.

Но когда Андрей Андреевич произнес:

– Пора!

Это все равно стало для Игната Федоровича неожиданностью.

Он и Дарофеев оказались на крыше. Перед ними, спиной к переместившимся, в белой полотняной рубахе навыпуск и белых же штанах, босой, стоял человек.

– Здравствуйте, Грибоконь. – Сказал майор.

– О! Игнат Федорович! – Узнал человек, но не обернулся. – Какими судьбами? Я, честно говоря, ждал не вас.

– Игорь Сергеевич тоже здесь.

– Здравствуйте, Михаил Львович. – Произнес Пономарь.

И лишь после этого Основатель оторвался от созерцания ночного пейзажа.

– Поверьте, господин Дарофеев, – Начал Шаман, – Я с куда большим удовольствием встретился бы с вами в других обстоятельствах… Но, что поделать… Судьба…

Да! И спасибо, что дали мне переодеться.

– Не за что. – Просто ответил Игорь Сергеевич.

– Я к вашим услугам. – Грибоконь развел руки, как бы предлагая Пономарю вонзить в свое сердце кинжал.

– Извините, Михаил Львович… – Покачал головой целитель. – Но так у нас ничего не получится. Вы должны сопротивляться. Или, хотя бы, дать эгрегору команду вас защищать.

– Да, да… Простите, дурака. – Засмеялся Шаман. На его одежде тут же засверкали фиолетовые искры. – Так нормально?

– Да. Спасибо. – Ответил Пономарь. – Игнат Федорович, прошу вас, отойдите. Мало ли что…

Лакшин отошел.

Он стал единственным свидетелем непостижимого события.

Пономарь, так же, как и Грибоконь, распахнул объятия, и два Основателя, два представителя враждующих эгрегоров направились навстречу друг другу. Соприкоснувшись, он крепко обнялись и в этот миг с небес ударили две молнии. Густо-фиолетовая, почти черная, обвила своими кольцами Игоря Сергеевича. Вторая, светло-салатовая, обволокла как коконом Михаила Львовича.

Эти сверкающие оболочки, касаясь одна другую, издавали немыслимый треск. Внутри них бились, не в силах найти выход, какие-то радужные сполохи. За этим пронзительным светом исчезли фигуры и Дарофеева, И Грибоконя. Лакшину казалось, что это два фантастических дракона, черный и зеленый, сплелись в последней схватке.

Небо наверху вдруг посветлело. Игнат Федорович посмотрел туда и увидел «хвосты» этих драконов. Титаническая спираль, уходящая в облака, вбирала в себя мириады нитей. Но вот, последние нити слились с «телами» врагов, и «хвосты» устремились к земле.