Андрей Молчанов - Золотая акула

Нам даже не удосужились поставить в паспорта соответствующие отметки, доверительно объяснив, что таким образом действия наших виз продлеваются на значительный срок.

Передохнуть мы решили в Берлине, куда приехали в обеденное время.

В Берлине жил мой флотский дружок Вася, съехавший из Страны Советов еще на первых этапах становления российского капитализма, во времена кооперативной вакханалии и начала появления прорех в железном занавесе. Причина съезда – поиски лучшей доли в волшебных заграничных далях, где наверняка способны оценить его дар непризнанного отчизной живописца-модерниста.

На Запад, а точнее – в Америку, Вася прибыл с ворохом своих полотен, беспрепятственно допущенных к вывозу.

Взглянув на произведения, таможенники даже помогли Васе с их погрузкой в сдаваемый пассажирами багаж.

Помимо личных шедевров, Вася вывозил из страны скромный портфельчик с туалетными принадлежностями и сто сэкономленных долларов, полагая, что на первых порах данной суммы ему хватит с избытком. Получение же какой-нибудь шнобелевской премии, закрывающей все материальные проблемы, он полагал делом решенным и, несомненно, скорым.

По прибытии в Нью-Йорк Вася уверенно отправился на русскоязычный Брайтон-Бич, к заждавшимся его признанию и спонсорской помощи в виде пищи и крова, однако прагматическое, категорически несклонное к благотворительности народонаселение, водящееся в данной местности, шарахалось от нищего живописца, как от чумного, и только самый добрый человек на Брайтоне – румынский эмигрант, сидевший в будке местной Союзпечати, оказал Васе неслыханную – по тамошним меркам – услугу, приняв на хранение его полотна.

Первую ночь переселенец провел в сабвее, путешествуя туда-сюда по маршруту «Бруклин-Бронкс» в течение долгой ночи.

С утра, сполоснув лицо океанской водичкой, он снова шатался по Брайтону, уже лихорадочно отыскивая хоть какую-нибудь работенку, но предложение не рождало ни малейшего спроса, и ночлег в сабвее пришлось повторить.

Так продолжалось в течение месяца.

«Очень помогла флотская закалка!» – признавался мне Василий впоследствии.

Он уже привычно отбивался от ночных хулиганов и грабителей в подземке, смело забредал в опасные для смиренного обывателя районы, и даже на какое-то время примкнул к банде рокеров из верхнего Манхэттена, грабя магазины, случайных прохожих и бензоколонки. У рокеров он выучился виртуозному криминальному жаргону.

Тяга к мирным профессиям все же возобладала, и, покинув общество плохих мальчиков, Василий устроился-таки на работу продавцом в один из мясных магазинов китайского квартала, снял комнатенку в Бруклине, а через неделю хозяин магазина сделал ему предложение, сказав, что может устроить его на аналогичную должность в аналогичную торговую точку к своему брату, чей бизнес располагался в двух шагах от обретенного Васей жилья.

– Где же это? – спросил Василий начальника.

– На Брайтон-Бич, – ответил китаец.

– Как?!

Да, это был единственный, кроме, пожалуй, ликерного, магазин на Брайтоне, принадлежавший представителям самой многочисленной нации планеты. И только в этот магазин не заглянул Вася в поисках работы, ибо отчего-то постеснялся узкоглазого, очень иностранного и потому даже загадочного персонала, занятого виртуозными манипуляциями по разделке рыбных и мясных туш.

Проработав у китайцев с полгода, приобретя подержанный автомобиль и модные ковбойские сапоги, Вася, познакомившись со странствующей ослепительной блондинкой, подался с ней в Майами, где занялся, вспомнив наконец о своем художественном даровании, самостоятельным бизнесом, а именно – производством фальшивых американских двадцаток.

Двадцатки получались откровенно неважного качества и разменивались либо в полумраке ночных такси, либо в барах. Значительную роль в бизнесе играла длинноногая блондинка, выходившая на работу в юбке, едва прикрывающей трусики, чем здорово отвлекала служащих сервиса при расчетах с клиентом.

Порой двадцатки с возмущением отвергали, и тогда Вася, извиняясь и ахая, врал, что ему всучили такую, мол, сдачу при покупке бриллиантового колье для жены…

До полиции не доходило, ограничивались советом внимательнее рассматривать деньги. Встречались и любители долгих лекций на тему, каким именно образом их рассматривать, и Вася, мрачно кивая, попав на выпивку или же на проезд, выслушивал нудных знатоков, глядя с тоской на вхолостую проносящиеся мимо таксомоторы.