Андрей Воронин - Слепой. Исполнение приговора

– Я спросил у тебя, – поборов искушение, которое оказалось немалым, и стараясь не показать, насколько велико облегчение, ворчливо напомнил генерал. – А где Ирина?

– У подруги. А были мы, как я вам уже докладывал, в Закарпатье – Львов, Мукачево, Ужгород, Берегово – малый туристский набор. Горы, замки, водопады, венгры, цыгане, гуцулы, дворцы и хижины… Мукачево – дивное, уютное местечко, в котором решительно нечем заняться, Ужгород основательно облупился, Берегово – этакий венгерский городишко с ностальгическими элементами настоящего, восьмидесятых годов, совка, где люди даже по-украински говорят через пень-колоду, а уж по-русски и вовсе не понимают – не притворяются, что не понимают, а искренне не въезжают, чего тебе от них надо. Даже кассиры в обменных пунктах, и те смотрят, как баран на новые ворота… Зато там, в Берегово, есть отличный бассейн с термальной водой из природного сероводородного источника. А на краю – не поверите! – прыжковый трамплин для лыжников. Говорят, там еще сборная Союза тренировалась. Только я не понял: они что, прямо в бассейн с трамплина сигали? Вместе с лыжами? Занятный регион, что и говорить! Километрах в двадцати от Львова есть такое местечко, называется Жовква. Там площадь – ратуша, замок, монастырь, старинные торговые ряды – ну, картинка! Туристический рай. И, конечно, куча автобусов с потенциальными спонсорами и соседями по Евросоюзу. А сразу за замком – парк. Пошли мы туда прогуляться. Ну, я вам скажу!.. Во-первых, помойка. А во-вторых, замок, как пресловутая перевязь Портоса, раззолочен только спереди. А сзади – руины, пустые окна, голые стропила…

– Я слышал, у нас только полчаса, – борясь с делающимся нестерпимым желанием попросить сигарету, напомнил Федор Филиппович.

– Да, – спохватился Слепой, – верно. Виноват, увлекся. Так вот, во Львове, в полусотне метров от пересечения проспекта Шевченко с улицей Дудаева, в меня стреляли. Стрелял явный недотыкомка, у которого обе ноги левые, а руки растут оттуда же, откуда и ноги. Видите царапину? Вот, на лбу. – Он повернулся к свету, чтобы Федору Филипповичу было виднее. – Пальнул, промазал, разбил, стервец, бутылку французского вина, загадил всю комнату и решил, что я готов – не побежал звонить в милицию, значит, мертвый. Потом возвращаюсь домой и вижу у подъезда засаду. Остальное – дело техники. Итак?..

– Стреляли, говоришь? – переспросил генерал. – Что-то в этом роде я предполагал. Непонятно только, почему не попали. Должны были попасть, живой ты им не нужен. Два Слепых – это, знаешь ли, чересчур даже для огромного постсоветского пространства…

– Не знаю, как для постсоветского пространства, а для меня, действительно, чересчур, – сказал Глеб. – И при этом меня со вчерашнего дня не оставляет ощущение, что нас именно двое, и что нашу общую, одну на двоих, биографию, если еще не напечатали в «Московском Комсомольце», то напечатают в ближайшее время. А потом пригласят на телевидение в «Пусть говорят», и мы будем битых два часа в прямом эфире со скандалом выяснять, кто из нас настоящий… Так вот, значит, за что вас повинтили! Высокопоставленный покровитель жестокого убийцы, новоявленный доктор Франкенштейн с Лубянки – создатель кровавого чекистского монстра… И чего же этот монстр успел натворить, пока я ползал по камням и дрался за хот-доги с футбольными фанатами?

Отдав должное его манере выражаться недовольным кряканьем, генерал по возможности коротко, но исчерпывающе поведал ему историю последних двух – трех недель: сколько и какого народа уложил в землю подполковник ФСБ Молчанов, сколько раз и на чем прокололся, и каким образом генерал Тульчин, его оперативники и высокое руководство связали этого неприятного типа с ним, генералом Потапчуком.

– Стреляет, как бог, а действует, как лох, – немного грубовато, но точно подытожил Слепой, выслушав его рассказ. – Да, вы правы: все эти проколы – никакие не проколы. Несомненно, это тщательно организованная, хорошо продуманная и подготовленная подстава. Самый сложный ее элемент, на мой взгляд – информационное обеспечение. Это, конечно, в том случае, если вы лично не принимали непосредственного участия в организации всех этих неприятностей. А поскольку все эти неприятности бьют, в первую голову, по вам, вам они нужны, как прострел в пояснице. Так что для меня вы почти вне подозрений.

– Ура, – язвительно проворчал Федор Филиппович.

– Скажу без ложной скромности, – оставив без внимания его реплику, продолжал Глеб, – главное тут – как эти сволочи смогли пронюхать, что тихий московский обыватель Глеб Петрович Сиверов и агент по кличке Слепой – один и тот же человек. И ведь все же знают, до последней мелочи – приметы, домашний адрес, паспортные данные, марку, год выпуска и номер машины… да все! Вплоть до марки пистолета и размера глушителя. Как будто я – не я, а, вот именно, простой законопослушный обыватель, какой-нибудь менеджер среднего звена, за моральным обликом которого хозяева внимательно следят через сайт «Одноклассники»… Как будто это вы своей рукой составили на меня подробную ориентировку. Как?! – вот, что непонятно. Поймем это – поймем и все остальное. Что там с этим стукачом… как его – Полосухин? Знакомое что-то, из классики – то ли Ильф и Петров, то ли Зощенко, то ли вообще Булгаков… Вы в курсе, что это за овощ?