Андрей Воронин - Слепой. Исполнение приговора

– Без прикрытия? – удивленно приподнял бровь Бурый.

– Мы пять лет без прикрытия работали и горя не знали, – напомнил Хвост, – пока этот урод не объявился и за глотку нас не взял. Знал бы ты, Иван, как он мне надоел! Короче, избавлюсь я от него с превеликим удовольствием, а если после этого возникнут проблемы, будем, как обычно, решать вопросы по мере поступления.

– Это, конечно, не рецепт вечной молодости, но ничего лучшего, пожалуй, не придумаешь, – сказал Бурый. Он залпом осушил бокал, с негромким отчетливым стуком поставил его на стол и решительно встал, давя в хрустальной пепельнице окурок. – На том и порешим, Наумыч. Не стану тебя задерживать. Приятно было повидаться.

– Взаимно, – тоже поднявшись и пожимая протянутую через стол руку партнера, откликнулся Хвост. – Ты прямо в аэропорт или еще погостишь?

– Некогда гостевать, Яков, – ответил Бурый, – дома дел невпроворот. Да и не люблю я эту вашу Москву. При Советах не любил, а уж теперь и вовсе глядеть на нее не могу. Не Москва, а какой-то Грозный пополам с Бишкеком!

– Исторический процесс, – вздохнул Портной, провожая его до дверей, – тут уж ничего не поделаешь. По ночам детишек строгать надо, а не водку жрать, иначе оглянуться не успеешь, как московские газеты на арабском начнут выходить…

– Или на китайском, – поддакнул Бурко.

После ухода Бурого в кабинет заглянул охранник, чтобы проверить, все ли в порядке с хозяином, и узнать, не будет ли каких-нибудь распоряжений. Распоряжений не поступило, и охранник вернулся на свой пост в коридоре, без стука прикрыв звуконепроницаемую дверь.

Усевшись на еще не остывший диван, Яков Наумович вынул из-под подушки, поставил на предохранитель и бросил на стол не пригодившийся пистолет, после чего налил себе еще коньяку и разжег электронную сигарету. Курить он бросил почти двадцать лет назад, все эти годы страшно мучился и, когда в продаже появились пластмассовые соски, имитирующие сигарету, не устоял перед искушением и приобрел одну из самых первых. Удовольствие, конечно, было не то – вот именно, конфетка вместо котлетки, – зато в такие вот минуты, как сейчас, когда надо было сосредоточиться и что-то всесторонне, без спешки, обмозговать, не приходилось, как раньше, тянуть в рот всякую дрянь – карандаши, ручки, леденцы или собственные пальцы с дорогостоящим маникюром (только затем, чтобы через десять минут обнаружить, что от маникюра остались рожки да ножки).

Красный огонек разгорался и гас на кончике пластикового стержня, белесый пар, со стороны действительно похожий на дымок сигареты, таял в мягком сиянии скрытых люминесцентных ламп. Тренированный ум мгновенно отбросил все постороннее и сосредоточился на решении проблемы, которая представлялась Якову Наумовичу весьма серьезной.

Его беспокойство в связи с последними событиями было куда более глубоким и неприятным, чем он позволил себе показать в разговоре с Бурым. Милейший Иван Захарович мог говорить правду о своей непричастности к творящимся на территории заповедника безобразиям, а мог и кривить душой. Выдвинутая им версия представлялась вполне правдоподобной – пожалуй, даже чересчур правдоподобной, а главное, слишком уж своевременно и к месту озвученной. О человеке с Лубянки, который года полтора назад навязал Якову Наумовичу свое покровительство, Бурко знал только понаслышке, и все его выводы, таким образом, были высосаны из пальца. О, конечно, Яков Наумович был с ними целиком и полностью согласен, поскольку, в отличие от украинского партнера, успел отлично изучить повадки и стиль работы этого лубянского упыря. Но все, что Бурый говорил об этом человеке, точно так же было справедливо и в отношении него самого. Он был активен, хитер, пронырлив и всегда хотел получать больше, чем у него есть. Черный рынок оружия, конечно, не резиновый, но и на нем время от времени появляются новые фигуры, ради завоевания места под солнцем готовые сбывать свой товар по бросовым демпинговым ценам. Если Бурый снюхался с кем-то из этих деятелей, у него вполне могло возникнуть желание избавиться от старых компаньонов и подгрести весь бизнес под себя.

Напрашивающийся вывод не блистал новизной: доверять нельзя никому. А в ситуации, когда непонятно, с какой стороны тебя ударят, но ясно, что ударят непременно, бить надо первым – если хватит сил, во все стороны сразу. А бизнес… Ну, что – бизнес? Всему на свете рано или поздно приходит конец. Вон, «Поляроид» загнулся и напоследок из процветающего, всемирно знаменитого предприятия превратился в ширму для обыкновенного мошенника. А какая была фирма! Главное – вовремя почувствовать, что идея себя исчерпала, и аккуратно, с наименьшими потерями отойти в сторону, пока в погоне за еще одним, последним долларом не лишился головы…