Сергей Самаров - Стон земли

И все же сказалась подготовка бойцов спецназа ГРУ, без которой применять метод «вытеснения» было бы просто невозможно. Медленно, но верно, они сдвинули бандитов с логовища и погнали их туда, куда следовало гнать – прямо на пулеметы. Лейтенант Красо́та обнаружил свою засаду перед противником только в самый последний и критический момент. Выждал, когда бандиты подойдут почти вплотную, под кинжальный расстрел, и только тогда открыл огонь. Нервы оказались у Красо́ты крепкими, и потому засада получилась эффективной. Там, под пулеметами, почти полностью «положили» два из трех отрядов. И только третий отряд, численностью чуть больше двадцати человек, успел свернуть на боковую тропу, не желая напором лезть на пулеметы, но и ее перекрывали четверо автоматчиков. Они начали обстрел бандитов сначала из «подствольников». Четыре гранаты легли в узкое пространство между скалами. Гранатометы свое дело сделали, не позволив бандитам навалиться валом на слабый заслон. Спасло спецназовцев то, что тропа была узкая, с двух сторон прикрывалась скалами, и обойти засаду никак было нельзя. Если бы бандиты сразу, несмотря на убийственный обстрел из «подствольников», пошли валом, они смогли бы сбить с позиции четверых солдат спецназа. Но, попав под обстрел, они остановились и попытались вернуться, потеряв при этом еще несколько человек. Однако возвращаться им было уже некуда, с противоположной стороны тоже подпирали. Второй проход был закрыт пулеметами, имеющими возможность создать плотность огня достаточную, чтобы отразить разовую атаку. Бандиты какое-то время выжидали за поворотом тропы, скрываясь от стволов засады. Чего они ждали, непонятно, видимо, время у них ушло на перекур. А потом, «обкурившись», полезли на тропу, понимая, где силы спецназа наиболее слабы. Бой был коротким, но жутким. Люди с остекленевшими глазами шли прямо на пули, потеряв все ощущения жизни и даже естественное чувство самосохранения. Впечатление складывалось такое, будто происходил расстрел зомби. Кого-то пуля сбивала с ног, а он поднимался, весь окровавленный, и снова шел, не чувствуя боли, не ощущая времени и цели. Хорошо еще, что в обкуренном состоянии бандиты не могли стрелять прицельно. Они полосовали скалы, деревья и кусты автоматными очередями, но по засаде попадали редко.

Атака бандитов закончилась тогда, когда последние из них полегли, расстрелянные почти в упор в трех метрах от четверых спецназовцев. Сколько бандитов убил в том бою рядовой Коровин, он не знал. Он вообще помнил этот бой, словно в тумане, все его действия были почти автоматическими.

С этого и начались моральные переживания, перетекающие в попытки самооправдания, а оправдание, в свою очередь, могло перейти и в привычку, как это обычно и случалось. Другие, более опытные солдаты говорили Коровину, что убить сложно бывает только в первый раз. Потом это уже не имеет значения и не волнует так сильно. Стреляешь в человека уже автоматически и даже не пытаешься в лицо ему посмотреть или взгляд поймать, чтобы уловить его чувства – страх или бесстрашие, отчаяние или равнодушие. А сам Юрий Коровин, раньше не понимавший, как можно поймать взгляд идущего в атаку бандита, попытаться в лицо ему заглянуть, только после этого боя понял, что перед каждой очередью он только тем и занимался, что пытался поймать взгляд того, в кого ему предстояло стрелять, но видел только бездумные остекленевшие глаза, не похожие на глаза живых людей, и это помогало ему пересилить себя и стрелять. Стрелять точно. На уничтожение…

– Золото где? – угрожающим голосом задал старший лейтенант Супротивников первый вопрос по существу. Тот вопрос, который заносился в протокол и записывался на видеокамеру.

Майор Лохматый, тем временем, вышел через Интернет в систему всероссийской картотеки ФСБ и ввел все фамилии задержанных.

Волоха, глядя на старшего лейтенанта, поднял брови вверх, изображая почти детское удивление:

– Ты про какое золото спрашиваешь? И почему о нем спрашиваешь? Я его не копаю, и собственной драги никогда не имел. Спрашивай у тех, кто на золоте работает.

– Кто на золоте работает, меня не интересуют… Меня интересует тот, кто…

– Меня тоже они не интересуют, – перебил Волоха старшего лейтенанта. – Копают, и пусть себе копают. Пусть ингушей обслуживают, если нравится. А мне не нравится…

Довольно грубо и категорично перебил и, придерживая себя за живот, чуть-чуть приподнялся со стула, ожидая, видимо, что стоящий за спиной конвоир снова стул из-под него выбьет.