Сергей Зверев - Погром в тылу врага

Полицейские растерялись. Как славно, что они знали о существовании русского языка. Один из них заглянул в салон, ахнул, что-то быстро заговорил второму. Тот помчался в больницу, придерживая болтающуюся кобуру. Илзе была еще жива. Она стонала, когда ее вытаскивали из машины, искала кого-то мутными глазами…

Вязкий туман царил в больной голове. Он смутно помнил, как девушку перегружали на каталку, везли по длинному коридору. Он семенил рядом, хватался за тележку, жадно всматривался в ее обострившиеся черты. Санитары что-то жевали, особо не спешили, их лица были равнодушны. Хотелось гнать их сокрушающими пинками.

– Не накрывай, – по-русски буркнул первый, когда коллега пытался прикрыть окровавленное тело свисающей простыней.

– Почему? – не понял тот.

– Чтобы не накрылась. – Санитар цинично гоготнул и заткнулся, когда Олег посмотрел на него так, что лучше бы ударил.

Туман заглатывал, не позволял оценивать ситуацию. Заступивший на смену хирург тоже оказался русским. Его скуластое нахмуренное лицо плясало перед глазами. Олег умолял его спасти жизнь пациентке, жестикулировал, как сурдопереводчик, вытаскивал из карманов какие-то мятые отсыревшие латы, совал их доктору. Тот делал страшное лицо, пятился, деньги сыпались на пол. Кто же дает взятку, когда кругом люди? Врач кричал, что он должен немедленно уйти, здесь стерильная больница, а не приют для бродяг, с которых килограммами отваливается грязь. Мелькали озадаченные лица – медсестры в белых халатах, полицейские, разглядывающие его очень даже пристально…

Капитан не помнил, как выбрался из больницы. Похоже, никто не препятствовал. На улице стемнело, но городок не спал – бродили люди, тащились автомобили. Очнулся он уже в машине, когда пытался завести двигатель и обнаружил, что его никто и не выключал. Инстинкт самосохранения напомнил о себе: он вывел дребезжащую колымагу задним ходом с парковки, переехал на другую сторону дороги и встал под липовой аллеей, вдали от фонаря. Вход в больницу хорошо просматривался. Двое полицейских вышли на крыльцо, осмотрелись, синхронно почесали затылки под форменными кепками. Подъехали еще две машины с включенными мигалками. Высадилась целая делегация. Комитет по встрече представляли те же копы из дорожной полиции. Они о чем-то докладывали новоприбывшим, а те мрачно слушали. Потом всей компанией стали озираться, один из типов спустился со ступеней, начал обходить припаркованные машины, выискивая ту, что обладала характерными приметами, но потерпел фиаско. Часть людей вернулась к машинам, расселась и покатила в город. Испарились «гаишники». Остались трое, среди которых выделялся долговязый субъект с неторопливыми манерами. Троица вернулась в больницу. Минут через пятнадцать они опять возникли на крыльце. Двое нервно курили, третий был свободен от пагубной привычки, мялся рядом. Возникла фигура в расстегнутом больничном халате, примкнула к курильщикам, стрельнула сигарету. Работник больницы что-то говорил. Олег напрягся, начал всматриваться, сердце суматошно колотилось. Такое ощущение, что не жизнь девушки, а его собственная жизнь висела на волоске…

Коллеги Илзе понятливо покивали, понурились. Долговязый тип с ожесточением швырнул окурок в урну. Медицинский работник глубоко вздохнул, помялся и побрел в свою больницу. Олег начал задыхаться. Он уже ничего не видел, липкий пот заливал лицо, в ушах гремели православные колокола. Слезы наворачивались на глаза. Он не слышал, как в стекло поцарапалась местная *censored*тка – на вид вполне приличная. Сообщила по-латышски, что сегодня скидки на все виды услуг. Разве двадцать лат – это деньги? Продублировала то же самое по-русски. Подождала, еще раз поцарапалась. Ну, хорошо, она согласна поступиться своей профессиональной гордостью и порадовать добропорядочного фермера за какие-то пятнадцать лат… Он завел машину и резко тронулся с места. Путана отпрыгнула с испуганным возгласом.

Олег мчался по трассе, обгоняя попутные машины, бездумно рисковал жизнью. Несколько раз едва не хлопнулся в водосточную канаву. Никто за ним не гнался, не визжали полицейские сирены. Кончились населенные пункты, потянулись леса. Машина запрыгала по грунтовке. Память работала независимо от сознания – она прекрасно знала, куда ехать. Визжали тормоза, колеса, идущие юзом, волокли за собой глинистую пыль и обрывки придорожной флоры. Он уходил от машины, волоча ноги, шатался, словно пьяный. Без интереса глянул через плечо: дождался, родимый. Тряслись кусты на обратной стороне дороги, выбежал рахитный мужичонка, прыгая от счастья, бросился к своей заветной собственности. Тут же стал ее разворачивать, пока «господин полицейский» не передумал…