Сергей Зверев - Погром в тылу врага

– Загадкин, остаетесь здесь с Джоанной… – ожесточенно зашептал Олег, сбрасывая рюкзак и штормовку, принялся стаскивать сапоги, запихнул свое хозяйство под обрыв. Остальные, глядя на него, стали делать то же самое, – Ведете себя естественно, раскованно, можете улыбнуться, извиниться за причиненные неудобства…

– Вы нас бросаете, товарищ капитан? – Физиономия бойца вытянулась от изумления.

– Точно, догадался, – кивнул Олег. – Будьте умницами, ведите себя хорошо…

Прошло секунд пятнадцать, и на обрыв взгромоздились трое. Грозные, снаряженные по полной программе, в защитных шлемах с забралами, вооруженные короткими южноафриканскими «ВХР» с навернутыми пламегасителями на стволах. В здоровенных лапах крошечные автоматы смотрелись забавными игрушками. Под ногами у бравых вояк по щиколотки в воде мялись растерянные парень с женщиной и таращились на них со страхом. Страх был самый настоящий, проблемно испытать что-то другое при виде плечистых амбалов и нацеленного на тебя оружия. Женщина скукожилась и спряталась за спиной долговязого солдата. Загадкин шмыгнул носом, глупо улыбнулся и поднял руку, чтобы вытереть пот со лба. Рука застыла, когда прозвучал грозный окрик и спецназовцы прильнули к прицелам. Спецназовцы осмотрелись – больше никого. И то неплохо. Приземистый крепыш поднял забрало. Ухмылка перекосила румяную физиономию. Он поманил Загадкина – дескать, поднимайтесь, вас ждут. Загадкин облизнул пересохшие губы… и не стал ничего делать. Спецназовец скорчил досадливую мину, снова сделал приглашающий жест. Загадкин в ответ соорудил перепуганный лик и сделал вид, что бестолковее нет существа. Спецназовец что-то лаконично бросил. Один из коллег повесил автомат на плечо, спрыгнул с обрыва. Рядовой попятился в воду. Джоанна, пережидающая кризис у него за спиной, охнула, вцепилась ему в плечи. Бойцы «Омеги» негодующе загудели. А тот, что спрыгнул, хищно рассмеялся. Никто не видел, как чуть левее, прикрываясь глиняным валуном, из воды бесшумно выползла человеческая фигура. Мужчина тащил за хвост дохлое ободранное животное размером с кошку. Он двигался плавно, без звука. Шмыгнул в траву в том месте, где сглаживался обрыв, стал подкрадываться, скаля в предвкушении зубы, испачканные тиной…

Работали синхронно. Диверсант привстал, раскрутил за хвост свою «дохлятину». Когда спецназовец резко повернул голову, уловив движение, на него летело что-то страшное, растопыренное, с искривленной мертвой пастью. А следом живое, разящее кулаками направо и налево. Одновременно из воды с громким всплеском вынырнули двое «водяных». Один схватил за ноги бойца, а тот уже простер свою длань, чтобы схватить Загадкина, – дернул на себя. Второй оседлал упавшего, погрузил его голову в воду. А наверху работала мельница, Крутасов молотил мозолистыми кулаками, не щадя ресурсов. Хрустнул нос, брызнула кровь из разбитого лба. Второй согнулся, получив в живот, его подсечкой сбили с ног, отбросили забрало, и первый же удар в щетинистые усы послал человека в глубокий нокаут…

– О*censored*е… – пытался выразить свое восхищение Загадкин и надсадно закашлялся.

– Боже правый, боже правый… – потрясенно твердила на языке своих туманов Джоанна и картинно хваталась за сердце. Десантники разоружали обезвреженных бойцов, натягивали свои штормовки, впрыгивали в ботинки, рассовывали по карманам компактные магазины для автоматов на двадцать два патрона.

– Убил двух охотников одним зайцем? – хмыкнул Олег, кивая на дохлую живность, валяющуюся в траве.

– Сам ты заяц, – ворчал Крутасов, забрасывая на спину рюкзак. – Крыса какая-то, вроде ондатры… Ее на дне зажало между коряжинами, я как ткнулся в нее, чуть не поседел от страха. Решил с собой взять.

– На хрена? – не понял Оленич.

– Ну, это так… – смутился Крутасов. – Вроде талисмана, что ли… Чтобы смешнее было.

– На шею повесь, чтобы враги шарахались, – посоветовал Оленич. – Высохнет – будет меховой воротник.

– В путь, герои отечественного водолазания, – выдохнул Олег. – Живо в лес…

Бежать пришлось под пулями. Подразделение спецназа разбилось на мелкие группы, зачищая прилегающую к озеру территорию. И вполне закономерно, что их засекла аналогичная группа. Бойцы выпрыгивали из кустов где-то слева, орали, как на стадионе, а беглецам до чащи оставались считаные метры. Они ревели от отчаяния, увертывались от пуль, огрызались из смешных африканских автоматов. Проблема заключалась в том, что Олег до сих пор был против убийств работников официальных структур – даже невзирая на то, что эти работники готовы были стереть их в порошок. Стреляли по земле, стреляли над головами, проклиная черную несправедливость. Прикрывали Джоанну, которая ползла черепашьей рысью и захлебывалась слезами. Плотным огнем забили спецназ обратно в кусты, но они опять настырно полезли. Товарищи уже пропадали в лесу. Олег отступал последним, катался по траве, качался, как маятник. Пуля продырявила штормовку, когда он нырнул за приземистую ель, и когда эти трое подбегали к чаще, выпустил в них весь запас своей трещотки. И с мстительным удовольствием смотрел, как корчатся в траве с простреленными ногами горячие латвийские парни, зажимают раны, зовут на помощь…