Андрей Дышев - Закон волка

«А вы… не ошибаетесь?» — спросила она, снова повернувшись к Джорджу.

Лизавета хмыкнула, покачала головой, нервно перевернула страницу журнала и, не поднимая глаз, пробурчала: «Да вылитая Танька! Наверное, у вас с глазами что-то».

Джордж, с тяжелыми от старания казаться глубоко переживающим человеком глазами, подошел к Анне. «Вы бьете меня в самое больное место. Вы ставите под сомнение мои чувства к Танюхе. Без высоких чувств я не смог бы создать такие… такие выразительные портреты». — «Продайте мне один из них!» — вдруг сказала Анна.

Художник кивнул головой: мол, понимаю ваше стремление приобщиться к прекрасному и вечному, но развел руками. «Нет, не могу. Эти картины не продаются».

Анна щелкнула замками сумочки, вынула из нее две стодолларовые купюры. «Продайте!» — повторила она, протягивая художнику деньги.

Джордж колебался мгновение. Лизавета замерла на диване с раскрытым ртом, и в ее глазах застыл испуг: а вдруг не согласится? «Только, — пробормотал художник, — только ради того, чтобы приобщить вас, так сказать… » Он не договорил. В этом уже не было смысла — деньги исчезли в его кулаке.

Анна сама сняла портрет, выполненный анфас, с гвоздя. «Давайте я заверну», — засуетился художник. Лизавета, чувствуя, что Анна вот-вот уйдет, с облегчением сняла с себя халат и взяла чашку с кофе.

На пороге квартиры Джордж протянул Анне белый картонный прямоугольник. «Моя визитка», — пояснил он и глубокомысленно улыбнулся. «Очень кстати», — ответила Анна, спрятала визитную карточку в сумочку и быстро пошла по скрипучей лестнице на улицу, держа под мышкой небольшой газетный сверток размером со словарь.

Ночь ей пришлось провести на вокзале, а утренним поездом она выехала в Москву. «Пропала девчонка, — думала Анна, рассматривая портрет Татьяны. — Эта дама в красном воспользовалась ее паспортом и вышла замуж за Милосердова. Зачем это ей надо было? Может быть, она преступница, скрывающаяся от милиции? С чужим паспортом вышла замуж, затем быстро обменяла его на новый, с новой фамилией. И не стало больше ни Тани Васильевой из Кемерова, ни дамы Икс. Осталась лишь Татьяна Милосердова, жена кандидата в депутаты Госдумы, однофамилица погибшей бизнесменши Эльвиры Милосердовой… »

Анна вдруг почувствовала, как у нее занемела спина и по затылку прошла горячая волна, словно где-то сзади начался пожар. Она поднялась с дивана и, не отдавая себе отчета, прошла по проходу в тамбур. «Вам что-нибудь надо?» — спросила ее проводница. «Да, — ответила Анна. — Мы скоро приедем в Москву?» — «Еще почти двое суток», — с удивлением ответила проводница. «Как долго!» — воскликнула Анна.

Проводница внимательно смотрела в ее глаза. «Вам плохо? Дать вам воды?» Анна кивнула, хотя пить совсем не хотела, и вернулась на свое место. «Да, — с чувством странного возбуждения думала Анна, — так и есть. В фойе Дома журналиста я видела именно Эльвиру Милосердову, сестру Германа. И никто ее не убивал, никакого несчастного случая не было. Это она убила Татьяну Васильеву, а кто-то хитрый и умный пустил слух, что убили генерального директора акционерного общества. А с покойника какой спрос за деньги вкладчиков? Теперь этими деньгами наверняка занимается братишка. Запустил их, к примеру, на свою предвыборную кампанию… Ловко, ах как ловко!»

Она едва выдержала долгую дорогу. Терпения на то, чтобы доехать с вокзала до дома, ей не хватило, и с Казанского она позвонила мне домой, чтобы сообщить эту потрясающую новость. Естественно, она меня не застала. Мучилась в ожидании до вечера, позвонила снова —тот же результат. «Он у кого-нибудь в гостях, — подумала Анна. — Надо позвонить глубокой ночью или даже под утро».

Она ошиблась. Я пришел домой не так уж и поздно — около одиннадцати, но уже в половине первого вышел из дому по звонку Гурули и уехал в симферопольский аэропорт. Анна этого не знала и знать не могла. Она позвонила мне в четыре часа ночи, проснувшись, как от звонка будильника. Сердце ее колотилось, душа томилась от предчувствия какой-то беды. Трубку в моей квартире никто не брал. Тогда Анна стала листать свою записную книжку, моля Бога, чтобы в ней оказался телефон Володи Кныша, который она вроде бы записывала еще в прошлом году, отдыхая у меня в первый раз.

На этот раз ей повезло дважды: она нашла телефон лейтенанта и смогла дозвониться до него. Нельзя было сказать, что Кныш очень обрадовался ее звонку, но разговаривал с ней вполне терпеливо и спокойно.