Андрей Дышев - Закон волка

Мне надоело стоять за каким-то скандальным гипертоником, который безостановочно ворчал по поводу медленного продвижения очереди и хватался за сердце.

— Черт возьми! — вслух выругался я. Меня начинала раздражать собственная нерешительность. Точно сказал кто-то из великих философов: движение — все, конечная цель — ничто. Это надо было мне почти три недели кряду носиться как угорелому по следу преступника, недосыпать, недоедать, рисковать башкой, чтобы, достигнув цели, в нерешительности остановиться между булочной и автобусной остановкой.

Берег моря притягивал, а моя квартира с вечной горой засохших грязных тарелок в раковине, с альпинистскими веревками, крюками, карабинами, подводными очками, ластами всех цветов и размеров, пневматическими ружьями — исправными и поломанными, которые валялись на диване и под книжным шкафом, — отталкивала; моя несчастная бесхозная квартира представлялась мне сейчас камерой смертников, где мне суждено было тыкаться в стены без всякого смысла, в каком-то полубредовом состоянии, в котором не проглядывалось ни будущего, ни прошлого.

«Да что я мучаюсь, голову ломаю!» — подумал я, стряхивая с себя эту липкую нерешительность, как пчела со своих лап сахарный сироп, и направился к бочке с портвейном. Мадера оказалась теплой, и после второго стакана горячий асфальт поплыл под моими ногами, зато ощущение глухого тупика, в который я забрел, мгновенно рассеялось и На меня хлынул поток белозубых загорелых улыбающихся лиц. Виртуозно лавируя между изможденными морем и солнцем отдыхающими, я бодро зашагал по кипарисовой аллее на набережную, откуда дул крепкий морской бриз и обрывками доносилась музыка.

«Для начала я зайду к Аруну. Этот приветливый армянин готовит шашлык так, как никто на побережье, — думал я, не в силах совладать со зверским аппетитом, разгорающимся во мне. — Затем загляну в „Парус“. Надо будет напомнить о себе и уже с завтрашнего дня возобновить ловлю крабов. А потом, потом… »

То, что я намеревался сделать потом, я сделал в первую очередь. Фигурка человека в белых шортах, сидящего у пирса в тени полосатого шезлонга, раздражала, как соринка в глазу. Стягивая с себя по пути куртку и майку, я шел к пирсу. Недалеко от берега прыгали на волнах две «Ямахи», сверкая оранжевыми бортами. Один из водителей постоянно сваливался в воду, второй же управлял более виртуозно и удерживался в седле, даже когда его вместе с мотоциклом подкидывало в воздух. «От этого мне было бы нелегко уйти», — подумал я, вспомнив свою недавнюю гонку на водном мотоцикле.

Я напрасно разулся. Черный кварцевый песок накалился до такой степени, что, сделав всего три шага по пляжу, я подскочил, как мотоциклист на волне, и сел, задрав ноги кверху. Дима Моргун следил за мной из-под зонтика, и его тонкие усики растянулись во всю ширину лица, напоминая математическую скобку.

— Ты бы лучше не зубы скалил, — сказал я, стряхивая песок с подошв, — а залил бы это пепелище водой.

Дима ничего не ответил, снова откинул голову на спинку шезлонга, и в его зеркальных очках заплескалось море. Я сунул ноги в кроссовки и, оставляя за собой борозду, добрел до зонтика.

— Будешь кататься? — спросил он, не поворачивая головы.

— Я хотел предложить тебе бокальчик холодного шампанского.

Дима вздохнул, вытянул перед собой руки, сжал кулаки, хрустнув суставами.

— Как ты мне надоел! — сказал он, снова растягивая усами лицо.

— Неправда, — ответил я, опускаясь на песок рядом с ним. — Ты только делаешь вид, что я тебе надоел. На самом деле тебе очень хочется со мной поговорить.

— Черт с тобой! — беззлобно ответил Моргун. — Беги за шампанским.

Когда я спускался на пляж с бутылкой под мышкой, над Моргуном, изогнувшись вопросительным знаком, нависал худой, загоревший до черноты помощник. Парень держал в руках раскрытый журнал и водил по странице пальцем.

— … если пластиковую плоскодонку считать как четырехместную, то все равно одной не хватает, — говорил он Моргуну.

Дима, сняв очки и потягивая пепси из банки, косился на журнальную страницу.

— Дальше! — поторопил он мальчика.

— Компрессоры. Числятся три, а в наличии только два.

— А почему ты движок не считаешь?

— Это от «Жигулей», что ли? — захлопал парень глазами.

— Что ли! — подтвердил Моргун и, заметив меня, легко подтолкнул Сережу рукой. — Иди и с вопросами больше не подходи! Весь хлам, все запчасти возьми на учет.

Парень, почесывая затылок и все еще глядя в журнал, поплелся в мастерскую. Он спокойно ступал босыми ногами по песку и не чувствовал боли.