Леонид Влодавец - Шестерки Сатаны

— Крапива не мешает? — спросил я. Богдан поглядел на меня, как на идиота.

— Братан, — ответил он, почти не пряча усмешку, — это ж не пулемет…

— Кого искать, знаешь? — спросил я.

— Знаем, не протреплемся. Ты лучше расставь мальчиков на прикрытие. — Богдан явно хотел сказать, что мне не фига вмешиваться в его технические вопросы. Но насчет мальчиков он подал весьма трезвую мысль.

Прежде чем поставить задачу, я постарался как можно точнее сформулировать приказ, ибо юные биороботы, упичканные «Зомби-8» до полной потери самостоятельности, выполняли все приказы строго буквально. А это означало, что, если при постановке задачи ты прикажешь «наблюдать», но не доведешь до них, когда и в кого стрелять, они не сделают без команды ни одного выстрела. Даже ежели противник их самих начнет обстреливать или за носы таскать. Вместе с тем, если скажешь им. «Стреляйте всех, кто попадет в поле вашего зрения», то они тебя самого изрешетят. Не сомневаюсь, что именно эти неудобства в работе со спецсубъектами пока еще удерживали Чудо-юдо от проведения каких-либо массовых «вакцинаций» препаратами «Зомби-7» и «Зомби-8».

— Валет, — приказал я, — раскрыть «ПП-90»! Навинтить глушитель. Продвинуться по канаве до забора, занять позицию у дыры, замаскироваться. Всех чужих, пытающихся пролезть в дыру или перебраться через забор в любой точке, — уничтожать.

— Есть! — ответил «зомби» и принялся выполнять мой приказ точно в той последовательности, какую я установил.

Потом я обратился ко второму молодцу. Ему было приказано скрытно выдвинуться на рубеж поваленной яблони и уничтожать всех чужих, которые попытаются пересечь линию забор — пень — поваленная яблоня — забор. Под словом «чужие» Ваня и Валет понимали всех, кто не входил в состав группы, поэтому если бы вдруг здесь, на даче, появился Чудо-юдо и попытался пересечь вышеупомянутую линию, перебраться через забор или пролезть сквозь дыру, то они застрелили бы его со спокойной совестью.

Тем временем Богдан настроил ГВЭП. Стрелка переключателя режима стояла на «Н» (наблюдение), а на цветном жидкокристаллическом экранчике размером 4x4 мерцала довольно четкая телевизионная картинка, на которой хорошо различался полутемный интерьер. Очевидно, одной из комнат дачи. Там за столом сидели трое и вели между собой беседу, изредка прикладываясь к пивным бутылкам, расщипывая и разжевывая волоконца вяленой воблы.

У Богдана к правому уху был прицеплен наушник, через который он прослушивал этот переговорный процесс. Второй наушник он молча подал мне, и я пристроил его себе на левое ухо. Сразу после этого картинка стала смотреться значительно интереснее, потому что всем телезрителям известно, как скучно смотреть изображение, если нет звука.

— Не, ну мы опять не по делу базарим! — услышал я басовитый голос, скорее разочарованный, чем возмущенный. — Сколько можно, блин, воду в ступе толочь?

Принадлежал этот голос мощному, но жирноватому, коротко стриженному бугаю в черной майке с увесистым — по прикиду граммов на 20 — золотым крестиком на мохнатой груди.

— Как не по делу, братуха? — оскалился фиксами другой, почти налысо обритый, в распахнутой на груди безрукавке. — Это самое оно по делу. Сечешь логику? Если б ты был на белом свете один, то мог бы собрать все башли и ни с кем не делиться — тут я согласен. Но ты же, блин, на друзей хрен кладешь, согласись…

— Зачем ты так резко? — Судя по всему, это произнес тот, чьими глазами мы смотрели на эту беседу, и потому практически невидимый. Лишь изредка в поле зрения попадали его мохнатые руки с татуировками на пальцах.

— А как еще? Как еще это понять? — Фиксатый гражданин глянул как бы прямо на нас, но на самом деле он просто посмотрел в глаза нашей «живой телекамере». — Он на нас хрен кладет с прибором!

— Какой хрен, „-мое! Зачем пургу гнать, как в Арктике? Ты ж уже

согласился, что товар взяли мы. Верно?! — Верно, — подтвердил третий видимый нами участник разговора, отхлебнув пива из горла и оторвав спинку воблы. Этот был красиво, художественно татуирован и вообще восседал с голым пузом, в одних шортах, с пейджером на поясе. — Но взять — это еще не продать, корефан. А товаром вещь становится только тогда, когда ее продают. Маркса читать надо хотя бы.

— Ты это к чему, Твистер? — настороженно пробормотал крестоносный бугай.

— Это к тому, блин, что если б не мы, то ты бы вещь спустил за десять штук и еще рад был бы до усрачки, — ухмыльнулся тот, кого назвали Твистером.