Леонид Влодавец - Шестерки Сатаны

— Их тоже смонтировали два года назад?

— Не знаю, — честно призналась Эухения. — Конечно, твой папа орудовал тут как хотел. И боюсь, что я многого не знаю о содержимом моего имения…

— Ладно… Но куда же он все-таки подевался?

— Посмотрим…

Посмотрели еще четыре вспомогательных помещения, оказавшихся складами. В одном из них было огромное количество прессованных брикетов травы «зомби», запаянных в полиэтиленовые мешки. В другом лежали штабеля таких же мешков с желтыми гранулами. Само собой, что на складах, освещенных только тусклыми дежурными лампами, не было ни одной живой души. Еще полюбовались складами с лабораторным и техническим имуществом, а также с реактивами и медикаментами.

— Если и тут не окажется, ума не приложу, где его искать… — пробормотала Эухения, набирая очередной код. — О, каррахо, я ошиблась! Не на ту цифру нажала… Сейчас появится изображение с горизонта 94, и придется набирать снова.

— А что там, на 94-м? — поинтересовался я.

— Да ничего. По крайней мере, этот даже при Лопесе, по-моему, никак не использовали. Там даже света нет.

— Но телекамера есть?

— Конечно. Помнишь, как сюда пробрались люди «G & К»? Нам ведь нужно присматривать за выходом из метро. Так что мы поставили там несколько телекамер на всякий случай.

На сей раз изображение появилось не сразу, да и то, что появилось, было вовсе не картинкой темного коридора. Появилось нечто вроде мерцающей заставки красного цвета с черной надписью (как ни удивительно, по-русски): «Канал кодирован. Введите код!» Под надписью была полоска из одиннадцати белых клеток, в которые, очевидно, нужно было ввести одиннадцать цифр.

— Насчет этого меня никто не предупреждал… — испуганно пробормотала Эухения. — Одиннадцатиразрядный код!

— Да, на ощупь это не подберешь… — хмыкнул я. — Но на фига нам этот

канал? Мы ж Чудо-юдо собирались на 82-м горизонте искать? — Я просто сердцем чувствую, что он тут! — воскликнула Эухения. — Не зря же он закодировал этот канал!

— Но ведь ты сама сказала, что, кроме тебя, никто не может войти в систему, — заметил я. — И Чудо-юдо не знает твоего пароля.

— Ты что, плохо знаешь своего отца? — вздохнула Эухения. — Ясно ведь, что для себя он оставил какой-то специальный вход.

Я не стал лезть в бутылку, хотя всего четверть часа назад супергадалка была убеждена в обратном. Тем более что я вспомнил, где и когда мне довелось встретиться с одиннадцатиразрядным кодом… Это было три года назад, когда я в компании с Викой-Таней, Бетти Мэллори, несколькими охранниками Эухении и группой боевых пловцов хайдийских ВМС во главе с субофисиалсм Убедой, проникал в самое сердце Лопесовой преисподней — подземный дворец с веселеньким названием «Бронированный труп». Тогда Чудо-юдо заложил мне в память код, состоявший из даты и времени рождения Лопеса. Поскольку правильно набрать код я сумел лишь за секунду до истечения контрольного срока, после которого в туннеле должен был произойти объемный взрыв, то запомнил эти одиннадцать цифр наизусть, точнее, запомнил на всю жизнь, что Педро родился 14 июля 1930 года в 9.35. Написать это следовало в таком порядке: 19301407935. Месяц июль надо было обязательно записать как «07», а не просто «7». Из-за этого нуля, найденного в самый последний момент, мы едва-едва не взлетели на воздух.

Тут я вспомнил, что систему устанавливали еще при Лопесе, и подумал отчего-то, что тут может быть точно такой же код, который Богдан, Борис и Глеб не стали менять.

— Давай попробуем набрать год рождения, дату и время рождения Лопеса? — предложил я Эухении, но тут в дверь постучали.

Конечно, это явилась, немного опоздав, Пепа. Эухения скоренько влезла в халат, запахнулась в него, я юркнул под простыню. Пепа была девушка воспитанная, к тому же слегка тормозная, и она ни единым движением глаз не показала, что мое наличие в хозяйкиной постели ее хоть сколько-нибудь удивило. Впрочем, Эухения ее близко не подпустила, а, отобрав столик на колесиках, быстро выпроводила за дверь.

Я ухватил большой сандвич с каким-то мясом, зеленью, кетчупом и горчицей, после чего некоторое время смотрел только на то, как он медленно исчезает у меня в глотке. А Эухения, отхлебнув из чашечки пару глотков кофе, опять схватилась за пульт.

— Год рождения Лопеса, день и месяц я помню, — сказала она. — Его 50-летие в 1980 году отмечали так, что над островом три дня стояло зарево от фейерверков… Опять же — 14 июля. Не спутаешь — Французская революция: «Свобода, равенство, братство!» — и Лопес. Хорошее сочетание, верно?