Леонид Влодавец - Шестерки Сатаны

Конечно, у меня после первой стопки еще сохранялось более-менее адекватное мировосприятие. То есть я в общем-то понимал, что бабы поют эту песню вовсе не по моему конкретному адресу, а просто так. Тем более что женатым я был на Вике, а с Зинкой, особенно в период до 1994 года, спал даже чаще, чем ее родной муж. И не украдкой, а «токмо волею пославшей мя жены», ибо Премудрая Хавронья Хрюшка Чебакова, будучи убежденной, что «мужику завсегда одной мало», — а братец Мишка это подтверждал постоянно — предпочла делить своего законного мужа с сестрой-близняшкой, а не с какой-нибудь неучтенной бабой. В основном эта тактика приносила успех, и я изменял Чебаковым намного меньше, чем мог бы. Теперь, правда, такой доверительности между Викой и Зинкой уже не существовало. К тому же я и с одной Викой с трудом справлялся, потому что по сравнению с Ленкой она была куда ненасытнее. Допев до конца про всю эту «печальную историю», дружно сказали: «Ох!» — и закатились хохотом. Вика сказала.

— Нормально исполнили! Я балдею.

— Можно вопрос, — поинтересовался я, — что мы все-таки конкретно отмечаем? Какую такую трудовую победу? «Зомби-9» изобрели, что ли? Или еще что похлеще?

— Похлеще, — сказала Зинка, у которой глаза были заметно мутноваты. — Мы потомство получили в восьмом секторе, понимаешь? Точно в те сроки, которые программировали. Здоровое и жизнеспособное.

— От мышей, что ли? Или от кроликов? — хмыкнул я. — Или мышей с кроликами скрестили?

— Точно, — очень трезво и без улыбки произнесла Вика. — Скрестили двуногих мышей с двуногими кроликами. На страх мировому империализму.

— Вика, не надо, — тоже вполне трезвым и к тому же строгим голосом сказала Лариса. — У меня все получилось, твои предсказания не оправдались. Мы же условились не болтать о делах, правда? Зачем Дмитрию Сергеевичу забивать себе голову нашими дрязгами?

— Это не дрязги. — На левой скуле Вики дернулся желвачок. — Это очень серьезно.

— Правильно, — примирительно кивнула Лариса, — если хочешь обсуждать результаты нашей работы серьезно, то не надо делать это во хмелю. В прошлом году у Зины были такие же сомнения, но теперь мы с ней единомышленницы. Ты слишком эмоционально подходишь к научным исследованиям. Верно, Зинуля?

— Верно, — осоловело пробормотала Чебакова с родинкой. — Давайте еще по одной, а?

— Наливай! — приказала Вика, и я разлил в рюмки по 50 граммов, после чего бутылка опустела. Ничего неожиданного в том не было, все по науке: первый тост в моем присутствии — 75x4=300, второй — 50x4=200, и поллитры как не бывало. Правда, приняв на грудь всего 125 за два раза, я особо не ослаб, а вот Зинуля ощутила усталость. Она облокотилась на стол, подперла ладонями подбородок и сказала, дав очень верную оценку своему состоянию:

— Совсем бухая…

— Это точно, — согласилась Вика, — идем, провожу тебя баиньки.

— Отстань. Пусть Димуля проводит!

— Может быть, лучше я? — предложила свои услуги Лариса. — Чтоб без ссоры, без спору?

— Димулю хочу! — грозно заявила Зинка и грохнула кулаком по столу, должно быть, копируя своего папашу старого шабашника Ивана Михалыча Чебакова, царствие ему небесное. Небось именно так он громыхал, поддавши: «Кто в доме хозяин?!», раздавал затрещины Игоряшке, Ленке и Зинке, а также иным образом буянил, пока не появлялась могучая Валентина Павловна и не отправляла супруга в глубокий нокаут. Когда-нибудь, лет через двадцать пять, Зинуля станет такой же массивной и багровой. И Ленка, если Чудо-юдо когда-нибудь ее вернет.

— Хотеть не вредно, — пробурчала Вика, посмотрев на меня, как Ленин на буржуазию. — Ладно, отведи ее, а мы тут с Ларисой приберемся…

Идти надо было всего ничего — по коридору из одного конца этажа в другой. Однако Зинуля неважно управляла своими ногами, и они водили ее от стенки к стенке. Чтобы она хотя бы приблизительно шла по прямой, пришлось обнять ее за талию. Зинке это понравилось, я тоже не испытывал особого неудобства. Охранники, дежурившие в коридоре, делали вид, что не замечают, в каком состоянии находится заместитель директора ЦТМО. Чудо-юдо не держал на службе непонятливых.

Некоторое время Зинуля не издавала каких-либо членораздельных звуков, только сопела, невнятно хихикала каким-то непричесанным мыслям, бродившим в ее гривастой белокурой головке, и изредка произносила что-то похожее на матюки, когда ноги у нее в очередной раз заплетались.

Однако, когда мы прошли уже половину пути и миновали главную лестницу, ведущую от центрального подъезда в покои Чуда-юда, Чебакова с родинкой пробормотала: