Леонид Влодавец - Большой шухер

— Но в парк все-таки пошел? — с легким удивлением спросил Сэнсей.

— Поддатый же был, неохота, чтобы девки трусом посчитали. Конечно, никакого кружка они проходить не стали, а просто забрались в кустики поглубже и стали там лизаться. Наверно, думали, что еще раз его заведут. Но какой бы мужик ни был, но если у него на уме уже не секс, а дела, то толку не будет. Короче, он отпихнул их и сказал: «Хорошего понемножку!» — и повел к выходу. Вывел из парка и тут себя по лбу хлопнул: «Блин! Пакет забыл! Все, домой идите, не ждите меня». И побежал обратно в парк. Они его минут пять подождали, а потом решили, что он через другую дырку вышел, и вернулись в общагу. По ходу дела у них этот самый кайф сошел, стыдно стало. Переругались даже. Из-за того, кто первый начал ему на шею вешаться. Ну и вообще, как я понял, там у них целый разбор полетов был. Я, конечно, их травмировать лишней информацией не стал, но предложил съездить с нами в парк и показать, куда они той ночью ходили. У них на бульваре было что-то типа бытовки, они свои причиндалы занесли, переоделись в чистенькое, поехали с нами.

— Не побоялись? — спросил Сэнсей.

— Нет, мы люди нестрашные. Мы очень солидно себя вели. Налим, когда их откровения слушал, аж за штаны держался, но серьезности не терял.

— Ничего я не держался, — обиделся Налим.

— Шучу. Короче, привезли их во двор дома номер десять. Он как раз между их общагой и тем домом, где труп нашли. Там есть дырка, через которую они в парк пролезли с Ростиком. Показали, куда ходили. Скажем так: ночью надо быть либо совсем пьяным, либо полным дураком, чтобы туда соваться. Они чуть ли не на километр в глубь парка зашли. Там все заросло, как в лесу, прямо джунгли какие-то. В принципе если кого-то завалят, раньше, чем через пару суток, не найдут.

— Ну и нашли что-нибудь?

— Понимаешь, Алексей, девки толком не помнили, до какого места со своим «Валерой» дошли. Может, конечно, и вообще ошиблись. Но вроде бы показали нам полянку, где обнимались. Где-то вправо от пруда, там рядом какие-то заброшенные здания стоят. Не то бараки, не то коровники, не то склады бывшие. Старые-престарые, через них, по-моему, уже не только кусты, но и деревья проросли. Потом спуск к реке начинается. В тех местах дорожек никаких нет. Тропки одни. Конечно, бутылок до фига, пивных банок. Шприцев до хрена валяется. Скажем так: я даже при пушке и среди бела дня себя хреново чувствовал, потому что тропки такие, что фиг разглядишь, что сбоку. Прыгнут сзади, удавку накинут — и никакая волына не поможет. Откровенно скажу: очень радовался, когда выбрались оттуда. Все время чудилось, будто следят. Сам когда-то в молодости тусовался в парке, но тогда таких трущоб не было.

— В общем, не нашли ничего, — мрачно резюмировал Сэнсей. — Так надо понимать?

— Считай, что не нашли. Кроме вот этого, — ухмыльнулся Агафон, вытаскивая из-под ветровки прозрачный полиэтиленовый пакет, в котором лежал скомканный носовой платок. — Девки утверждают, что это «Валерин». Когда они его еще в общаге помадой обмазали, он этим платком физию вытирал. А вот когда он его потерял, не помнят. Место я пометил. Конечно, дождик все смыл, даже если собаку найдем, вряд ли сможем отработать след. К тому же через четыре дня на пятый. Но все-таки шанс есть…

— Понятно, — задумчиво произнес Сэнсей. — Ну, все сказал?

— Все.

— Так, с вами ясно. Давай, Михаил, теперь тебя заслушаем… Гребешок начал рассказывать все по порядку. У него было неприятное чувство досады. Еще бы! Столько пыхтели, мучились, жизнью рисковали. Копошились-копошились, мотались-мотались, ходили-ездили, влезли в перестрелку неизвестно с кем, а все, получается, только для того, чтоб остановиться на том месте, с которого все раскрутил хитрый Агафон. Теперь получалось, что Гребешок с Лузой провели день без толку. Сэнсей слушал не перебивал, Агафон снисходительно улыбался. Когда речь зашла о перестрелке у Натальи Сергачевой, Сэнсей нахмурился. А когда Гребешок закончил, произнес:

— Ну, что сказать, поработали классно. Ни хрена толком не узнали, навели шухер на весь город. Орден вам дать, что ли?

— А что делать оставалось? — обиженно проворчал Луза, чуя себя главным виновником, ибо он первый открыл стрельбу. — Ждать, пока нам в лобешник засветили бы?

— Надо было для начала сюда подъехать, с умными людьми посоветоваться, если своего ума Бог не дал! — сурово сказал Сэнсей. — Придумали хрен знает чего с этим «Милтонс косметик», вломились к бабе. А если бы соседи ментов вызвали? Или, к примеру, эти самые неизвестные друзья, которых вы каким-то чудом помочили, уже там были? Вы хоть знаете, на кого наехали? Нет. Кто завтра или послезавтра на «Куропатку» наехать может, знаете? Опять нет. А все потому, что задница быстрее головы думает. Если менты хоть кого-то живого найдут, ваши фотороботы на весь город развесят. Баба эта, Макаровна, вас видела. В ориентировках у каждого постового мента засветитесь. А кроме того, твой друг. Балахонов с рынка, в два счета тебя заложит. Вот и вся твоя работа, Гребешок. У Фрола ты бы уже трупом был, понимаешь?! Это я тут сижу, рассусоливаю, потому что жалко вас, дураков. И потому что я понимаю: ты не нарочно напакостил, а случайно. Но теперь так много накрутилось, что хрен поймешь. Какие ты своей стрельбой Ворону сложности создал, не знаю. Какую он насчет тебя даст команду — тоже. Очень может быть, что он прикажет вас через печку пропустить, для спокойствия, понимаешь? Ты понял или нет?