Леонид Влодавец - Выход на бис

— Но все-таки не худо бы знать, как вернуться. Бросаешь невесть куда, а как обратно, и вовсе не говоришь.

— Узнаешь. Пошли, переодеваться будешь.

«Геркулес С-130» пилотировали немногословные, строгие эмиратские арабы. Они твердо знали, что должны открыть аппарель в точке с такими-то координатами и закрыть ровно через пять минут после этого. За пять минут мы обязаны были вывалиться из самолета и освободить помещение. Но прежде чем должны были наступить эти пять минут, нам предстояло часика полтора пролететь в самолете. Над Персидским заливом, Ираном, южной частью Афганистана.

Самолет шел вполне законно, по трассе, никого не обижая, и его вроде бы никто обижать не желал. Ну подумаешь, добрый и богатый шейх послал голодающим детишкам десяток тонн риса, муки, сахара и другое. Ну а пулеметы для нищих, но истинно верующих исламских студентов и пара десятков ящиков с патронами — это мелочь. Таможня, должно быть, дала «добро» и на нашу погрузку. Почему бы не подбросить каких-то странных ребят, которым жить надоело? Лишь бы у нас, в Эмиратах, терроризмом не баловались, а в Афгане, где уже давным-давно воюют, пущай! Тем более, что ребята сойдут, не долетая до Кандагара.

Из экипажа с нами общался только один парень — бортинженер Фарид. Наверно, потому, что он единственный знал русский язык. Вопросов по существу он, конечно, не задавал, хотя мы бы на них и не ответили. И вообще, когда он появлялся в грузовом отсеке, где мы кемарили на мешках, старались помалкивать. Фарид ходил, проверял крепление груза, изредка справлялся:

«Как дела?» — и, получив ответ: «Нормально», удалялся. Правда, он успел нам за время полета рассказать, что когда-то учился в Киевском институте инженеров гражданской авиации и очень хотел жениться на какой-то Оксане Аноприенко или Онуфриенко — это по его произношению было трудно понять. Но точно так же, как эта Оксана не захотела выходить за араба, так и мы на его КИИГА не купились. Никто с ним, беднягой, откровенничать не стал. Хотя очень может быть, что среди нас были и киевляне, и вообще украинцы.

Фамилий тех, кто вообще не знал, зачем летит, мне не сообщили. Чудо-юдо провел меня, переодетого и вооруженного, в подземный гараж, где я и увидел впервые будущих соратников.

— Коля, — так представил меня отец, и я понял, что теперь отзываться на «Диму» не имею права. — Он ваш командир. Со всеми полномочиями.

Я лично насчет своих полномочий был слабо осведомлен. Но, судя по вескости, с которой Чудо-юдо об этом заявил, они у меня были самые широкие, вплоть до расстрела, должно быть.

— Это Болт, — сказал Сергей Сергеевич, указывая на коренастого смуглого бойца, которому можно было по первому прикиду дать и чуть-чуть за тридцать, и полных сорок пять. — Он пойдет к Латифу.

— Понял, — ответил я.

— А это Вася. — Чудо-юдо показал мне воина, которого я здесь вряд ли надеялся увидеть. Если у Болта на лице читалось его бойцовское нутро — без всякого ГВЭПа, между прочим! — и можно было надеяться, что, даже замахнувшись на него, а не то что ударив, наверняка получишь в ответ по мордасам, то Вася был явно не от мира сего. Во всяком случае, не от того мира, в котором люди прыгают с парашютом в горно-пустынную местность, начиненную всякими пакостями. Вася производил впечатление человека, которого только что подняли с дивана, где он мирно почитывал что-нибудь лирическое, и сказали: «Ну-ка, вставай, сукин кот, сейчас мы тебя с парашютом выбросим! И попробуй отказаться — башку свернем!» Одет он был, как и все мы, в темный утепленный комбез, вязаную шлем-маску, прочные и легкие темно-коричневые кроссовки. Но если на других все сидело как родное, то Вася явно напялил амуницию в первый раз, да и то с чужой помощью. Мне даже показалось, что при такой подгонке экипировки для него даже в туалет сходить будет большой проблемой, не говоря уже о ночном передвижении по пустынным сопкам.

Два остальных воина тоже вызвали сомнение. Нет, у этих все было пригнано. И живость тела просматривалась. Но уж больно молоды. Афган, слава Аллаху, кончился в 1989 году, то есть семь лет назад с гаком. Этим же бойцам, по самому большому округлению, было максимум по двадцать. То есть по идее были они самыми настоящими срочниками, которые должны были в лучшем случае Чечни хлебнуть. Правда, может, одно другого и стоило, но ведь Чудо-юдо утверждал, будто все они бывали в Афгане. В тринадцать лет, что ли, сподобились? Не могет быть никак. Если Болт вполне мог там летехой или даже капитаном попылиться, то Ваня и Валет — так звали этих юношей — явно могли про Афган только в кино смотреть. Может, у них тоже личности реноминированы? Ведь я сам во Вьетнаме не бывал по молодости лет, а как Браун многое помню хорошо…