Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)

— Звоните своим подчинённым, Виталий Борисович. У нас сегодня по плану — подвиг. Нужны герои.

Скептически хмыкнув, он набрал номер. Я ковырялся с вновь обретённым богатством, укладывая его по возможности компактно, и повисшую в воздухе паузу почувствовал не сразу.

— Они не отвечают, — напряжённым голосом сказал, наконец, Дмитриев. Я обернулся.

— Наберите ещё раз, — он на меня посмотрел как на дурачка. Согласен, глупость сказал. — Они были там, когда вы уходили? Ужинать ядовитыми грибами не собирались?

— Нет, — он казался растерянным. — Всё было нормально… Мне это не нравится, Дюпре. Нужно ехать туда.

Честно говоря, мне всё это тоже очень не нравилось. Особенно мне не хотелось идти на поводу у ситуации. Если это ловушка, то расставлена она классически. И я не настолько доверял Дмитриеву, чтобы исключать его участие в расстановке сачков и капканов. Экое скотство! Ведь придётся ехать…

— Хорошо, — решился я. — Быстро в мою машину. Время ещё есть, посмотрим на ваших раздолбаев.

Он повернулся, собираясь двинуться в ту сторону, где стоял «Мерседес», и мне вполне хватило этого мгновения. Достать из поясной кобуры пистолет вообще дело недолгое. Направив «Беретту» ему в затылок, я тихо скомандовал:

— Стоять. Руки в сторону и — лицом ко мне. У вас оружие есть, Виталий Борисович?

Он удивлённо смотрел на меня. Потом на смену удивлению пришло раздражённое недоумение. Мне, конечно, было слегка неудобно, но уж очень я не люблю непонятных людей с пистолетами в руках. Если он хороший парень, я с радостью извинюсь. А в противном случае… Без оружия он мне больше нравился.

— Очень осторожно достаньте пистолет и положите его на землю. Да, вот так. А теперь отойдите. Не то чтобы я вам не доверял, майор… Просто мне так спокойнее. Повернитесь спиной!

Я подобрал пистолет, потом подошёл к Дмитриеву, обыскал его. Нет, больше у него ничего не было.

— Прелестно. Вот теперь мы можем ехать. И — не делайте глупостей. Без оружия вы — ноль.

Я сел в машину. Немного потоптавшись, он последовал моему примеру. Уже сидя рядом, сказал, не глядя в мою сторону:

— Не доверяете — ваше дело. Только не надо стрелять в спину, хорошо?

Параллельным зигзагом мысли идут, однако. Я молча кивнул, выезжая на тихую в этот час улицу.

Место для своей квартиры Дмитриев выбрал на редкость живописное. Туристам обычно настойчиво не рекомендовали посещать этот район, расположенный за Statione Centrale. Грязные тротуары, облупившиеся дома, бельё, висящее в открытых окнах. Негры с нагловатыми физиономиями, какие-то подозрительные типы, кучкующиеся возле парадных, чумазые дети всех цветов и возрастов. Даша говорила, что где-то здесь родился небезызвестный Адриано Челентано. Что ж, очень может быть.

Дмитриев посоветовал зайти с чёрного хода, и, подумав, я с ним согласился. Ломиться прямо в лоб не стоило. Но машину, его мнению вопреки, я оставил не за квартал от входа, а непосредственно у дверей. Что-то мне подсказывало, что уйти величаво и плавно у нас не получится. Отправив майора вперёд, я с пистолетом наперевес двинулся за ним. Старая деревянная лестница отчаянно скрипела, и подниматься по ней на третий этаж было настоящим мучением. Создавалось ощущение, что ступеньки визжат на весь дом. Если наверху нас кто-то ждал, то отыскать лучший способ оповестить о нашем прибытии было бы сложно. Я облегчённо вздохнул, когда мы оказались на небольшой грязной площадке, скудно освещённой слабенькой лампочкой. На неё выходила только одна дверь, возле которой и завис мой спутник. Я легонько подтолкнул его стволом пистолета.

— Ну? Есть ключи? Открывайте.

Он осторожно вставил ключ в разбитый замок, повернул его несколько раз. Потянул за ручку. Злорадно скрипнув, дверь начала открываться. Протолкнув внутрь майора, я с опаской двинулся вслед за ним. Длинный обшарпанный коридор, ещё одна дверь, настежь распахнутая. И большая комната, тремя окнами выходящая на улицу. Дальше можно было не ходить.

Смерть застала их врасплох. Один сидел за столом, уткнувшись лицом в ещё работающий портативный компьютер, другой так и остался сидеть в кресле перед включённым телевизором. Третий и последний лежал на полу у окна, а вокруг него расплывалась небольшая лужица крови. Я вопросительно взглянул на майора.

— Говорите, ребят жалко?

— Да пошёл ты… — ответил он, с ненавистью глядя на меня. И прислонился к стене, словно ноги отказывались его держать. У меня пропали последние сомнения. Этого он сделать не мог. Он — не мог. Или я ничего не понимаю в людях. Я бросил Дмитриеву его пистолет.