Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)

— Андре?

Увлечённый этими горестными размышлениями, я совсем забыл о реальности. Иначе как объяснить то, что сейчас передо мной стояла Фатима, а я даже не заметил, как она здесь появилась. Правда, узнал я её с трудом. Сегодня Фатима была одета в лучших традициях ислама: длинное, до самой земли, полуплатье-полупальто чёрного цвета, на голове национальный платок, скрывающий волосы, — типичная «женщина Востока». Только глаза, загадочно мерцающие за стёклами очков, принадлежали той, другой Фатиме.

— Привет, — воскликнул я, поспешно вскакивая. — Рад нашей встрече. Что тебя привело в это заведение?

— Воля Аллаха, — улыбнулась девушка, присаживаясь за столик. — А ты здесь часто бываешь?

— Захожу иногда, — я пожал плечами. — Если оказываюсь поблизости.

— На этой улице живёт моя подруга. Я собиралась зайти к ней и случайно заметила тебя через окно, — созналась девушка. — Решила, что нужно извиниться. Вчера утром я… немного погорячилась. Мне не хотелось бы расставаться с тобой так… Ведь нам было хорошо вместе, правда?

— Ты действительно хочешь говорить на эту тему? — тихо спросил я. — Подумай, Фатима.

Девушка опустила голову, перебирая тонкими смуглыми пальцами край платка, свисавшего на грудь. Машинально я отметил, что никакого шрама у неё на левой руке нет. Интересно, почему Абдаллах об этом спрашивал? В воздухе повисла долгая пауза.

— Я закажу тебе что-нибудь? — предложил я. Фатима покачала головой.

— Сейчас рамадан, Андре, и солнце ещё не зашло. Мусульманам нельзя даже глотать, потому что слюна — это та же вода. Я многое делала в жизни не так, но всё же стараюсь следовать воле Аллаха.

— Мне трудно тебя понять, — честно сказал я, делая маленький глоток коньяка. — Мои Боги добрее ко мне. Кстати, сейчас сюда явится ещё один мусульманин. Насколько мне известно, он относится к тяготам поста гораздо легче, чем ты. Да вы с ним знакомы, его зовут Абдаллах Шериф ад-Дин, он из Ливии.

— Ливиец? — Фатима удивлённо подняла брови. — Я не знаю его.

— Он говорил, что раньше вёл дела с твоим мужем, — уточнил я.

Девушка равнодушно кивнула.

— Возможно. У мужа было много партнёров, и я знала далеко не всех. Это твой друг?

— Друг? — Я задумался. Если вспомнить всё, что объединяло нас с Абдаллахом, то пожалуй… — Да, Абдаллах — мой друг, — сказал я.

Фатима улыбнулась:

— Ты произносишь это словно символ веры.

— Возможно. Ты говорила с Ларой?

— Да, мы вчера с ней встречались.

— Она уже сообщила тебе, что собирается за меня замуж? — поинтересовался я.

— Да, кажется, она упоминала об этом, — безо всякого интереса ответила Фатима. Сейчас она даже смотрела куда-то мимо меня, хотя, кроме стены, там ничего не было.

— Ты неважно выглядишь, — перегнувшись через столик, я осторожно взял её за руку. — Что-то случилось?

Реакция девушки была неожиданной. Опалив меня взглядом, Фатима с неожиданной силой вырвала свою руку. При этом её платок развязался, одним краем падая с плеч. Подхватив тонкую ткань, Фатима взмахнула ею, едва не задев бокал с коньяком, и торопливо вернула платок на прежнее место.

— Извини, Андре, — она торопливо поднялась. — Наверное, я зря подошла к тебе. Тем более что я уже опаздываю. Подруга не любит, когда я задерживаюсь. Прощай, Андре. И… прости меня. Мне бы хотелось, чтобы всё было по-другому, но я ничего не могу изменить.

— Всегда можно что-то изменить, — ответил я, тоже поднимаясь.

Фатима быстро взглянула на меня и опустила глаза, нервно теребя пальцами платок.

— Это совсем другой случай, Андре, — сказала она тихо. — Волю Аллаха не дано изменить никому.

Резко повернувшись, она торопливо двинулась к выходу. Молодой француз, сидевший за соседним столиком, поймал мой растерянный взгляд и подмигнул ободряюще.

— Такое может случиться с каждым, месье, — он широко улыбнулся — К счастью, в Париже достаточно девушек, и, когда одна вам отказывает, вы всегда можете провести время с другой.

— Это совсем другой случай, — пробормотал я, вежливо улыбаясь ему в ответ.

Я залпом допил свой коньяк и хотел было жестом подозвать официанта, чтобы заказать ещё, но передумал. Даже вкус «Philippe de Castaigne», до того казавшийся мне отменным, сейчас вызывал неприятные ощущения. Нет, Фатима определённо очень странная девушка. Эти постоянные ссылки на «волю Аллаха»… Аллах-то здесь при чём? Какое ему дело до наших взаимоотношений?

Взглянув на часы, я заметил, что Абдаллах опаздывает уже на пять минут. Если и это — «воля Аллаха», то мне нужно будет пересмотреть своё отношение к мусульманам. Ничего не имею против их Бога, но, по-моему, он чересчур злоупотребляет своим правом влезать в частную жизнь людей. Словно отозвавшись на мои поношения, высшие силы смилостивились, и на противоположной стороне улицы остановилось такси. Через мгновение из него вышел Абдаллах, одетый в лёгкое чёрное пальто из тонкой шерсти. На улице было градусов пятнадцать, и я невольно усмехнулся, наблюдая за тем, как Абдаллах зябко пожимает плечами, озираясь в поисках нужной вывески. Наконец он заметил кафе, находившееся перед самым его носом, а через секунду увидел меня, поскольку я сидел у самого окна. Радостно улыбнувшись, ливиец помахал мне рукой и, пропустив машину, промчавшуюся мимо, сделал шаг вперёд. Но только один шаг. Всё еще улыбаясь, он остановился, ноги его подкосились, улыбка потускнела, и Абдаллах ничком упал на мостовую, прижимая обе ладони к груди. Наверное, Бог действительно любит троицу. Абдаллаху было суждено погибнуть во время четвёртого покушения.