Сергей Зверев - Порт семи смертей

За грузовиками переговоры продолжились. Майор выдержал паузу, давая возможность гостю открыть рот, поскольку не он приехал к французу, а совсем наоборот. Хотя в глобальном плане, это как посмотреть. Если вспомнить, что Джибути была несколько веков французской колонией, а сейчас находилась в зоне влияния Парижа, так это Кривошеев в гостях. И ничего. Если прикажут, он и на Монмартре палатку разобьет.

– У вас не слишком много людей, – первое, что сказал Паскаль, глядя через плечо широкого морпеха.

У Кривошеева хватило дипломатического такта. Он лишь кивнул головой, не произнеся ни единого слова.

– Здесь сложная политическая ситуация.

– Yes, – согласился майор, показав, что он хотя бы понимает, что ему говорят.

– Вы забрались достаточно далеко от России, не так ли?

Майор снова осторожно кивнул.

– Нам поставлена задача нашим правительством навести порядок в этой республике.

Майор сморгнул, усмехнулся, мол, а если я тебе, сука, припомню французские магнитные мины, с помощью которых местные дебилы пытались утопить наш сухогруз, то получится совсем неприятная картина. Вслух же он произнес абсолютно иное:

– Да, обстановка напряженная.

Бертолет презрительно сплюнул на землю.

– Никак легионер.

– Да, – согласился Поручик. Во Франции остались одни пидарасы, поэтому они проституток нанимают воевать за деньги.

– В легионе все офицеры – французы.

– Вот я и говорю, пидарасы.

Железная военная логика. Тут не поспоришь.

– Не скажи, патриотизм и у них имеется… Этот хлыщ мог бы прожить жизнь счастливо, наслаждаться каждым днем, попивая кафе и поедая круассаны, а вот на войну приперся.

– У вас есть прекрасный шанс уехать обратно домой в Сибирь, – резанул Паскаль. – Там, наверное, тоже скоро будет тепло.

– Да, медведи перейдут с водки на пиво.

Француз оценил шутку и даже нашел в себе силы рассмеяться.

– Численность местной вооруженной оппозиции порядка пяти или шести тысяч человек. Оставляйте корабль с мукой, забирайте экипаж и уезжайте. Мы дадим вам катер, и вы сможете обратно вернуться в Аден, из которого улетите в свою страну.

До этого тупо соглашавшийся со всем майор вдруг отрицательно, какая наглость, покачал огромным костяным шаром с мозгами.

– У меня приказ министра обороны.

Француз тяжело вздохнул, посмотрел на насыщенный цвет темнеющего неба и сказал, что у него тоже.

Кривошеев пожал плечами, улыбнулся и протянул французу руку на прощание. Несмотря на душившие легионера эмоции, он нашел в себе силы пожать ее, что на самом деле нисколько не означало того, что через две минуты морпехов не начнут убивать по-настоящему.

Не успел джип скрыться с глаз, как Кривошеев связался с кораблем, где за порядком следил Татаринов.

– Как там у вас ситуация?

Ситуация на самом судне и вокруг него начала нормализоваться. Откуда ни возьмись, снова появились водители грузовиков и начали подгонять пустые машины, чтобы продолжить разгрузку. С учетом того, что склад контролировался русскими, а национальная гвардия уже была где-то в пути, можно было ожидать, что задача по доставке продовольствия все-таки будет выполнена в ближайшее время.

Обрисовав майору ситуацию, Татаринов спросил, в свою очередь, что творится у них.

Кривошеев вполне откровенно выдал, что им предложено убраться отсюда, причем оставив корабль и все продовольствие. Кроме того, француз или догадался, или знал, что военные взошли на борт сухогруза в йеменском Адене, а это напрягало.

– Интересно, – согласился Татаринов. – Корабль на ходу, пробоины заделали. Но охранять его ночью…

– Понял тебя. Отходите от берега. Оставьте аборигенам то, что уже смогли выгрузить на причал. Встаньте на внешнем рейде. Дальше как Москва скажет.

– Так точно, – ответил Татаринов. – Отходим от берега.

Если вы трехлетнему ребенку подарите самую желанную игрушку, вы не увидите на его лице такого же счастья, которое было на лице капитана Пожарова, когда кавторанга сообщил ему о том, что они должный выйти в море. Радости не было предела. Сигареты превращались в бычки с утроенной скоростью.

Любой корабль в далекой стране – это частица России, и Татаринов со своими людьми, глядя на то, как отдаляется от них сухогруз под российским триколором, с грустью подумал о том, что, может быть, в последний раз видит флаг своей страны.

Тьфу, дурные мысли.

Когда отделение Татаринова вместе с приданными ему бойцами Тыстиным и Бугровым, увешанные под завязку оружием и патронами, начали приближаться к складу, Кривошеев одобрительно подумал про себя, что Татаринов мужик настоящий…