Алла Репина - Девушка с прошлым

– Да, я ищу Николая Тишко, – уже с радостью сообщил Алексей подполковнику.

– А по какому вопросу? – переспросил ветеран.

– По личному, Леонид Павлович, – уклончиво ответил Нертов.

– Темнишь, Алексей. Я тебя конкретно спрашиваю; он тебе, что, назначал?

– Не совсем. Так, зашел поговорить к старому приятелю, – как можно беспечнее ответил Алексей, которому что-то такое почудилось в этих суровых интонациях. Чего это он так вскинулся, будто не старый знакомый перед ним стоял, а какой-нибудь подозреваемый?

– Тогда пойдем, поговорим, – немного помедлив, задумчиво сказал Расков.

Алексею пришлось подчиниться. Он слишком хорошо знал Леонида Павловича и уже не сомневался, что опытный оперативник что-то вычислил там своей хитрющей головой, а потому и не зря принялся задавать вопросы.

Вслед за наставником он вошел в кабинет без опознавательных знаков.

– Присаживайся, – указал ему подполковник на стул напротив стола, за которым стояло пухлое начальническое кресло. – Давно не слышал о тебе.

Где сейчас трудишься? Ушел из системы или все тянешь лямку?

– Как сказать, – Алексей полез во внутренний карман куртки и достал закатанную в пластик карту-удостоверение начальника службы безопасности банка. Просмотрев документы, Расков смягчился:

– Почти коллега, значит, – закивал он головой и вновь внимательно глянул на Алексея, по инерции будто бы сличая фотографию с подлинником. Оставалось только догадываться, чем же было вызвано интригующее поведение Раскова, ныне начальника отдела угрозыска, как успел он сообщить о себе еще при первом рукопожатье.

– Алексей Юрьевич, а ты все-таки по каким делам к Тишко?

– Да, собственно, мы с ним старые знакомые, вместе в армии служили, в Сибири, – нашелся Алексей: ответ был простым и правдивым. – Давно не виделись. Тут случайно узнал, где нынче Колян. Дай, думаю, зайду, наведаюсь…

– Давно не виделись, значит, – сумрачно проговорил Расков. – Вот что, парень…

Наставник вдруг выбрался из-за стола, встал и подошел к Алексею.

– Нет больше твоего Коляна. Поздно ты к нему пришел. Убили нашего Тишко.

– Как же это произошло? Когда?

– Труп обнаружили в Озерках, – принялся пояснять Расков. – Сегодня утром, на кладбище. Служитель, обходивший дальние участки, вначале решил, что ему померещилось. В одной из оград лежало тело. – Он вновь тяжело вздохнул. – Прямо на могиле.

– Как он оказался в этих Озерках? Как его убили? – вставил Алексей. То и дело всплывающие в последнее время Озерки должны были бы навести на размышления и сопоставления.

– Сами бы хотели знать! Вчера Тишко не работал, был в отгуле, так что про вчерашний его день никто ничего не знает. Позавчера Николай был вечером здесь, у нас сходка по личному составу проводилась. Куда и зачем он пошел потом, никто, сколько ни спрашивали всех наших, не знает. Он, вообще, такой парень был… Как тебе сказать, ты же, говоришь, и сам с ним служил…

– Ну, немного замкнутый, – подсказал Алексей. Расков, подняв брови, кивнул:

– Да, немного своеобразный человек, но у нас такие часто попадаются. Сам знаешь эту нашу поговорку: принимают в милицию по анализам, а спрашивают как с умных… С кадрами-то у нас сейчас – известно, какое дело. Любому рады, только бы армию отслужил да не пьяница был или дебошир. А Николай – немного мы о нем и знали, хотя он уже больше года в отделении проработал. Бывает такое, что человек – полное соответствие своей фамилии. Тишко, он и есть Тишко. Точнее, был! Жаль парня, конечно, да и смерть плохая: зарезали ножом, как поросенка. Хорошо еще, что хоть семьи за ним не осталось. Чем бы мы сейчас могли помочь очередной вдове с детишками? Склоняли бы только нас все, кто ни попадя. Жил он одиноко. Пришел – ушел. Совсем непьющий был, что несколько.., м-м.., не на командный дух работало. Никогда, ни с кем – никакой откровенности. Короче, про его личную жизнь мы ничего не ведаем. А по делам его последним – так, ничего особенного, обычная бытовуха, за такую не мстят.

Нертов подавленно молчал: опять все обрывается!

– Алексей Юрьевич, скажи, – прервал его молчание Леонид Павлович, – а не могут ли тянуться за Тишко какие-нибудь, как бы получше сказать, обиды из армии?

Нертов задумался: говорить или нет? Имя Керимбаева уже промелькнуло в его голове. Месть за убитого сына – отчего бы и нет? Почему бы этому не стать мотивом убийства бывшего прапорщика, когда-то хладнокровно застрелившего солдата Керимбаева? Трудно ли было Керимбаеву-старшему снарядить гонцов в Сибирь, в то армейское соединение, да выяснить, кто же был убийцей, а потом разыскать виновника гибели своего сына?