Сергей Самаров - Оплавленный орден

– Началось, Виталий Владиславович…

– И слава богу… А то я уже ждать начал уставать. Сами, наверное, хорошо знаете, товарищ полковник, насколько определенность лучше неопределенности.

Устюжанину был хорошо известен боевой путь командующего, всю свою армейскую жизнь прослужившего в спецназе ГРУ, прошедшего и Афганистан, и множество зон военных конфликтов в разных уголках земного шара еще в советские времена. И старый шрам, пересекающий лицо полковника, напоминал о том, что он не всегда сидел в своем управленческом кабинете.

– Не торопи события, Виталий Владиславович. Я только сказал, что началось. Но не сказал, что появилась определенность. Ее по-прежнему нет.

– Тем не менее начало – это шаг к определенности. Я слушаю вас, товарищ полковник.

– Был звонок с мобильника Исмаилова. Но сразу предупрежу, что звонил не полковник. Видимо, кто-то воспользовался его телефоном без его ведома.

– Мы уже знакомы с этой историей. Относительно пропажи мобильного. Вам еще не приносили распечатку звонка Исмаилова ко мне? Или не принесут?

– Принесут обязательно, если Исмаилов пользовался своим сотовым телефоном. Каждый звонок с его мобильника фиксируется и записывается. Даже если он будет мне звонить, распечатку все равно принесут. Мобильник, говоришь, пропадал. И нашелся?

– Нашелся, если он мне звонил. Интересная история у нас назревает. Так что за звонок был, товарищ полковник?

– Верх наглости со стороны Герострата. Откуда только он прямые номера телефонов добывает! Видимо, есть какие-то серьезные связи. Короче говоря, Герострат позвонил не куда-нибудь, а дежурному по ФСО в Москву, и сообщил, что он лично готов встретить хоть президента, хоть премьер-министра, причем обещает устроить прием настолько горячий, что это не всем может понравиться. Дежурный по ФСО ничего не знал о нашей операции, но сообразил, как следует себя вести, и не стал отрицать. Это главное.

– Да, дежурный имел возможность осложнить нам жизнь, но не сделал этого. Что касается телефонных номеров, то это просто, как мне объясняли, хотя я сам и не проверял. Набираешь строку поиска в Интернете, тебе выдают телефонный номер. Не все, конечно, номера. У нас закрытых номеров по-прежнему хватает. Но многие добыть не сложно.

– Возможно. Не буду спорить, поскольку сам не пробовал. Теперь – главное. Спутник зарегистрировал место, откуда был произведен звонок.

– Это важно, хотя я могу предположить, откуда…

– Предполагай. Я послушаю.

– Звонок был совершен или из здания пожарной охраны, или из дома полковника Исмаилова.

– Второе возможно. Я не знаю, чей это дом. На планкарте он обозначен как жилое строение. Именно из жилого строения и был произведен звонок в ФСО. Мы переслали планкарту в республиканское ФСБ, с указанием этого строения. Однако звонил не Исмаилов. Мы еще два его ничего не значащих звонка зарегистрировали. В компьютере его голос имеется. А из жилого строения в поселке, причем с мобильника Исмаилова, звонил человек с другим голосом. Вот, подожди… Мне что-то, кажется, принесли… Наверное, распечатку твоего разговора с полковником. Ладно. Я прочитаю. Если будут вопросы, перезвоню. Мобильник нигде не оставляй, если не слишком тяжелый.

– Хорошо, товарищ полковник. Я на месте, жду, когда мне привезут из ФСБ психопортрет Герострата. Их аналитический центр сделал его на основании записи телефонного разговора. Если смогу, отвечу на ваши вопросы…

Командующий сразу не перезвонил, из чего Устюжанин сделал вывод, что вопросов у Мочилова не возникло. А тут приехал вместо солдата-курьера какой-то старший лейтенант ФСБ, выполняющий, как он сам сказал, попутное поручение, и принес Виталию Владиславовичу опечатанный личной печатью подполковника Крикаля конверт, из чего Устюжанин понял, что в нем не только психограмма амира Герострата, но и еще что-то, хотя толщина конверта и не обещала объемного вложения. Так и оказалось. Крикаль вложил в конверт только планкарту поселка и один лист с запиской, написанной им от руки, в которой сообщал, что запись разговора полковника Исмаилова с амиром Геростратом благополучно отправлена в Москву в головное управление ФСБ, откуда будет переправлена полковнику Мочилову для проведения фонографической экспертизы. Там же, отдельным подчеркнутым абзацем, Виктор Львович сообщал о звонке амира Герострата дежурному офицеру ФСО, о котором Виталий Владиславович уже знал. Согласно планкарте, полученной со спутника управления космической разведки ГРУ, звонок был совершен из дома полковника Исмаилова и с его же мобильного телефона. На планкарте дом Исмаилова был отмечен красным кружком. Но звонил не сам полковник, что вовсе не снимает с него подозрений, как считал Крикаль, не разошедшийся во мнении с полковником Мочиловым. Звонок мог совершить кто-то, говорящий по подсказке полковника. Но, предполагая контроль за звонками с мобильника, Исмаилов мог потом и разыграть спектакль с похищением телефона на короткое время. Исходя из этого Крикаль рекомендовал Устюжанину в разговорах с Исмаиловым никак себя не выдавать и не показывать полковнику, что его телефон контролируется.