Сергей Самаров - Оплавленный орден

– Тренируетесь, товарищ подполковник? – спросил Ахунд Гафурович.

– Без обучающих занятий солдат ничем не отличается от гражданского лица, кроме мундира. Но мундир и гражданское лицо может носить. И даже пожарный.

– Кстати, о пожарных, товарищ подполковник… Вы не выясняли, что там насчет крыла от моей машины?

– Нет еще, Ахунд Гафурович, не выяснял. Я вчера пополнение принимал и потому закрутился. А потом уже поздно было звонить. Могу сейчас звякнуть. А что, покрасить крыло сложно?

– Не сложно. Но обидно такую наглость терпеть.

Вечером Виталий Владиславович вспоминал об этом звонке. Он даже спросил номер телефона водителя полковника Исмаилова. И фамилию его запомнил – Урзаев. Человек без имени-отчества. Но вечером посчитал, что звонок может водителя и самого полковника, если есть тому что скрывать, насторожить. Сейчас же, на свежую голову, решил, что с большей вероятностью насторожить может отсутствие естественной реакции на подмену крыла. И потому вытащил телефон.

– Звонить?

– Звоните, товарищ подполковник. Если хотите, я сам с этим водилой поговорю.

– Поговори. Только скажи, что обнаружил подмену сегодня утром. А сменить крыло могли только в одном месте, когда машина без присмотра оставалась.

Виталий Владиславович набрал номер и передал трубку Ахунду Гафуровичу. Разговор сразу пошел на повышенных тонах. Ахунд Гафурович показал свой характер, о котором предупреждал начальник штаба мотострелкового батальона. При очном разговоре такая перепалка могла бы без проблем перейти в крутую рукопашную схватку. И счастье было бы, не окажись ни у того ни у другого оружия. Однако, отдав мобильник подполковнику, Ахунд Гафурович сразу успокоился, и только дыхание перевел шумно. Разговаривали собеседники, естественно, по-дагестански, и понять друг друга могли только они, но никак не подполковник Устюжанин.

– О чем договорились? – невинно, словно разговор между собеседниками шел спокойный и вразумительный, спросил Виталий Владиславович.

– Я пообещал при встрече распинать ему всю эту… Оркестровую яму…

– Что? – не понял подполковник.

– Ну, это… – Водитель похлопал себя пониже спины.

– Я подозреваю, что вы раньше в театральных кругах общались, – улыбнулся Устюжанин.

– Я возил директора оперного театра, – подтвердил догадки подполковника Ахунд Гафурович. – Правда, не очень долго. Тоже ему… Под оркестровую яму пинка дал. На том и расстались. Надоело с полуфабрикатами дело иметь. Пошел в мужскую компанию работать, в армию.

– А полуфабрикаты – это… – Виталий Владиславович усмехнулся образной речи водителя. – Как я понимаю…

– Правильно вы понимаете. С «голубизной» я дела иметь не хочу.

– Одобряю. – Подполковник начал испытывать к водителю уважение. – И решение, и ваши действия относительно, так сказать, оркестровой ямы. Если в соответствующей обуви, ваши действия были, наверное, хорошим лекарством. Так что вам сообщил Урзаев?

– Он говорит, что сейчас машина стоит в мастерской у его родственника и ему крыло красят. У него в самом деле было крыло ободрано. Он даже не заметил, когда и где ободрал. И сейчас красят. А мою машину он даже не видел.

Устюжанин набрал номер Исмаилова:

– Товарищ полковник, опять Устюжанин беспокоит.

– Да, слушаю вас. Ваше беспокойство – мелочи. Вот ФСБ беспокоит, так беспокоит. Всех подряд допрашивают, всю пожарку мне перерыли. Только-только успели вчера порядок навести, сегодня снова надо наводить. И что ищут, не понимаю… Что вы хотели узнать?

– Где сейчас ваша машина?

– Я пять минут назад приехал. Думал, фээсбэшники уже все закончили. А они обещают только к вечеру убраться. Все нервы истрепали и мне, и людям.

– Значит, машина ваша сейчас находится…

– Внизу стоит. В гараже или на улице, не знаю. У меня окно на противоположную сторону выходит. Не видно. А какие претензии к моей машине?

– Да вот, мой водитель говорит, что у вашей машины было крыло ободрано. А на его краска была целая. Но, пока я с вами вчера беседовал, он в полицию бегал, друга хотел навестить. И за то время, пока нас с водителем не было, у нашей машины крыло поменяли. Поставили ободранное. Не с вашей ли машины?

– Да, у меня было крыло ободрано. Но не водитель виноват. Я сам накануне истории с Геростратом брал машину и во дворе у себя в поворот не вписался, столбик ворот задел. Водитель обещал покрасить. Не знаю, сделал ли. Я сегодня не посмотрел. Это со стороны водительского места. А я сегодня оттуда не заходил. Я спрошу его. Урзаев вообще-то человек не молодой и не вороватый. Серьезный мужик, мой ровесник. Пенсии ждет. На месяц позже меня пойдет. Не должен был бы… Но я спрошу.